Книга Во имя любви. Жертвоприношение, страница 66 – Мануэль Карлос

– Прости, Атилиу, у меня очень болит голова, – ушла от дальнейшего разговора Элена.

А утром, когда она попыталась встать с постели, у нее случился обморок.

Атилиу удалось привести ее в чувство, но он на всякий случай вызвал врача, и тот пришел к выводу, что обморок Элены – это результат нервного перенапряжения.

– Разумеется, ей нужно пройти дополнительное обследование, – сказал он Атилиу. – Но лучше всего было бы увезти ее на пару недель из Рио. В другой обстановке она сможет гораздо быстрее отвлечься от своего горя.

Когда Атилиу заговорил с Эленой о путешествии, она разрыдалась и стала просить у него прощения.

– Это я во всем виновата! Прости меня, если можешь.

– Господь с тобой! О чем ты говоришь? – попытался успокоить ее Атилиу.

– Я виновата в том, что ты лишился ребенка!

– Никто в этом не виноват. Перестань себя казнить. Давай поедем в Италию, где нам было так хорошо! Хочешь?

– Мое единственное желание: уснуть и проснуться через две тысячи лет, чтобы ничего больше не помнить!

Поссорившись с женой, Марселу около суток с ней не разговаривал и маялся, не зная, чем себя занять. Поскольку шли праздничные дни и не надо было ехать в офис, а оставаться дома просто невмоготу, он отправился за утешением к матери.

А Бранка, сознавая, что сама же спровоцировала эту ссору, попыталась помирить супругов.

– Позвони Эдуарде, скажи, пусть берет Марселинью и тоже едет к нам, – посоветовала она сыну.

Марселу усомнился в том, что жена его послушается, и тогда Бранка выразилась пожестче:

– А ты прикажи ей! Эдуарда создана для того, чтобы ею кто-то командовал: сама она не может принять ни одного решения.

Марселу так и поступил, как ему советовала мать, но Эдуарда этот приказ проигнорировала, сказав, что Марселинью сейчас спит и она не станет его будить.

– Ну, если ты будешь таким рохлей, то скоро останешься и без жены, и без ребенка! – бросила в сердцах Бранка.

Получив неожиданную оплеуху от матери, Марселу совсем сник и от нечего делать увязался за Миленой и Леонарду, направлявшимися в гости к Лауре.

Разумеется, для Лауры его появление стало бесценным подарком, и она тотчас же взяла Марселу в оборот.

– Теперь у меня не осталось никаких сомнений, что Санта-Клаус действительно существует, – сказала она, обольстительно улыбаясь и одаривая Марселу нежным проникновенным взглядом. – Накануне Рождества я кое-что у него попросила, и вот он явил чудо – послал мне тебя!

– Марселу! Очень рада тебя видеть, – подступила к гостю Мег. – А почему Эдуарда не пришла?

– Ей захотелось остаться дома с Марселинью.

– Правильно, жена так и должна поступать. Ее место – дома, с ребенком! – не преминула вставить Лаура. Мег укоризненно посмотрела на дочь, но та и бровью не повела, продолжив: – А мужу сам Бог велел навестить старых добрых друзей и хорошенько поразвлечься. Правда, Марселу?

– Да я уже, в общем, отвык от развлечений…

– Ничего, это нетрудно вспомнить и тем более – восстановить.

– Ты лучше предложи Марселу что-нибудь поесть, – одернула дочку Мег.

– Хорошо, с этого мы и начнем! – не растерялась Лаура и повела гостя к столу. – Чего тебе положить?

– А что тут самое вкусное?

– Разве ты не знаешь? – озорно сверкнула глазами Лаура. – Самое вкусное здесь – это я!

– Ладно, перестань! – смутился Марселу. – Твои шутки неуместны.

– Почему? Меня многие находят весьма аппетитной. Да ты и сам придерживаешься такого же мнения, только не хочешь высказывать его вслух. Я ведь очень хорошо изучила твои вкусы!

– Знаешь, я, пожалуй, не стану есть, – глухо произнес Марселу. – А лучше выпью чего-нибудь покрепче!..

Отказавшись поехать к родителям Марселу, Эдуарда в какой-то момент засомневалась в правильности своего решения. Ведь ей следовало бы не обострять конфликт, а, наоборот, попытаться его уладить. И спустя некоторое время она сама позвонила Бранке.

– Марселинью уже проснулся, так что я, в общем, могу и приехать к вам…

– Конечно, приезжай! И внука обязательно привези! – бодрым голосом отозвалась Бранка. – Вот только Марселу здесь нет. Он ушел к Мег, там сегодня будет много гостей.

– Ну тогда мне лучше остаться дома, – сказала Эдуарда и положила трубку.

«Он ушел не к Мег, а к Лауре! – думала она, сгорая от ревности и обиды. – И Бранка сообщила мне это с огромным удовольствием! Она же ведь могла и не говорить, где находится Марселу. Пусть бы он сам потом рассказал, если бы захотел или счел нужным. Не исключено, что Бранка сама его туда отправила. А он и обрадовался возможности услужить мамочке и повидать Лауру!»

Настроение Эдуарды испортилось настолько, что она решила поделиться своей печалью с Эленой. Но к телефону подошел Атилиу и сказал, что у Элены был приступ и она плохо себя чувствует.

– Почему вы мне сразу же не позвонили?!

– Не хотели тебя беспокоить. Уже все позади. Доктор сказал, что это обычное переутомление.

– Я сейчас приеду к вам вместе с Марселинью. Он действует на маму лучше всяких лекарств.

И Марселинью в самом деле чудесным образом восстановил здоровье Элены. Уже к вечеру она опять была полна сил и не спускала с рук свое любимое дитя.

Но Атилиу знал, что это лишь временное улучшение, и уже не просто предлагал Элене поехать в Италию, а настаивал на этом. Неожиданную союзницу он нашел и в лице Эдуарды: она сказала, что справится с ребенком сама, будет прикармливать его из бутылочки, а Элене просто необходимо отдохнуть.

Под их напором Элена вынуждена была в конце концов уступить, и Эдуарда стала собираться домой.

Но тут неожиданно ворвался сильно подвыпивший Марселу и с криком: «Верни моего сына!» попытался выхватить ребенка из рук Эдуарды.

Она же, крепко прижав к себе Марселинью, гневно бросила в лицо мужу:

– Отойди! Ты никогда не брал его на руки трезвым, так неужели я дам тебе его сейчас?!

Атилиу встал между ней и Марселу, но тот, войдя в раж, даже не заметил, как буквально повторил слова Лауры:

– Жена должна сидеть дома, с ребенком! Ты слышишь меня, Эдуарда? Твое место – дома!

– А где был ты, пока я сидела дома, с ребенком? – резонно спросила она, уязвив Марселу в больное место.

– Это не твое дело! – не нашел он ничего лучшего для ответа.

– Объясни это сначала своей матери, а то она поспешила меня «обрадовать», что ты веселился с Лаурой, как в холостые времена!