Онлайн книга «Полночный злодей»
— У Габриэль скоро не останется никого, кроме тебя. — Нет! — Позаботься о ней, Жерар… сбереги, ее… — Моя дорогая Шантель! — Она полюбит тебя, как всегда любила я. Но не допусти, чтобы она узнала о твоих пороках… Жерар… — Отец… Возвращенный этим возгласом в настоящее, Жерар с трудом совладал с собой. Да, он отец Габриэль. Она — единственная, кого он когда-либо еще сможет любить. И он будет защищать свою милую девочку, как того желала ее мать, от всех и от всего. Ход мыслей Жерара мгновенно прервался, как только он увидел свежие ссадины на руках Габриэль. Они так портили ее нежную кожу. В нем опять закипела злость. — Я снова буду говорить с матерью-настоятельницей. Габриэль, проследив за его взглядом, без труда установила, к чему относились его последние слова. — Да это просто небольшие царапины. Я почти не чувствую их. — Тебя из-за пустяков подвергли такому унижению, создали невыносимые условия! — Отец, я заслужила наказание. — Нет! — Ах отец! — Готовность Габриэль свести разговор к шутке проявилась в улыбке, тронувшей ее мягкие губы. — Ты не задумываясь назовешь дьявола ангелом, если он скроется за моим лицом. — Ты действительно ангел. — Нельзя так говорить! — Габриэль казалась теперь сильно обеспокоенной. — Я не смогу жить, сообразуясь со столь высокими требованиями. — Ты уже живешь так! Неужели ты не видишь? В широко открытых серебристо-серых глазах Габриэль промелькнул взгляд ее матери Шантель. У Жерара сдавило горло, когда он продолжил: — Твое образование завершено, а что касается этой школы, то с меня достаточно. Ты сейчас же отправишься домой вместе со мной. Габриэль застыла от неожиданности. Он почувствовал, что ее буквально разрывают противоречия. Поколебавшись, она ответила: — Как странно, всего минуту назад я была уверена, что нет таких слов, которые хотела бы услышать больше, чем сказанные тобой сейчас. Но… — Дальше продолжать нет необходимости. Собирай свои вещи, — проговорил он. — Нет, отец. Пожалуйста, постарайся понять. Несколько минут назад я была зла, как и ты сейчас, из-за того, что меня отправили работать в сад. Но вдруг я поняла, что сестра Маделайн научила меня куда большему, чем это входило первоначально в ее намерения. Она заставила меня задуматься над моими поступками. И видя сейчас, как ты огорчен, я благодаря ей поняла, сколь ответственна привилегия быть любимой. Эту ответственность, как и счастье, человек может подарить вместе с любовью… — Габриэль… — Я почему-то думаю, что этот урок будет намного полезнее множества других, полученных мною в прошлом. А что касается отъезда сейчас… Поступить так при сложившихся обстоятельствах будет равносильно признанию поражения. Я не выношу поражения, отец. — Габриэль… — Мне хотелось бы доказать, что я скорее сильная, чем слабая, и у меня есть характер, чтобы довести этот замысел до конца. Осталось всего несколько месяцев… — Габриэль вдруг умолкла, а глаза ее увлажнились. — Почему-то мне кажется, что мама одобрила бы такой поступок. Волна тепла окутала Жерара, и снова сдавило горло. Габриэль до такой степени близка по духу своей матери, которую едва помнит… Не будучи в состоянии отказать ей, он прошептал: — Если ты так хочешь. После порывистого поцелуя Габриэль он заставил себя улыбнуться. — А кстати… почему, собственно, я приехал… — Да, да! — С ним была прежняя Габриэль. — Ты привез то, что давно обещал? Пуантро не произнес ни слова, пока она раскрывала огромную коробку, которую он извлек из укромного места, а затем, визжа от восторга, разглядывала сшитое во Франции роскошное платье из шелка и бархата. Жерар наблюдал, как она прикладывала платье к себе и возбужденно говорила о том вечере, когда впервые наденет его. Попрощавшись с Габриэль, он постоял в приемной монастыря, наблюдая, как она поднимается по лестнице. Когда она исчезла из виду, он буркнул ожидавшему его кучеру, чтобы тот забрал коробку с платьем. Медленно, но решительно Пуантро направился в кабинет матери-настоятельницы. Постучав, он вошел, услышав негромкий ответ. Монахиня с торжественным лицом ожидала его. — Чем могу служить вам теперь, monsieur [2] Пуантро? — Вопрос не в том, можете ли вы служить мне. Вопрос в том, смогу ли я теперь служить вам. Выражение его лица резко изменилось, превратившись в злобную маску, и он проскрежетал: — Не приди я неожиданно сегодня повидаться с дочерью, ваше отношение к ней могло бы так и остаться для меня неизвестным. Боюсь себе представить, сколько раз Габриэль подвергалась подобному обращению, поскольку только сейчас я понял, что некоторые сложности, связанные с пребыванием здесь, она держала от меня в секрете. Жерар сделал паузу, пытаясь взять себя в руки, а затем продолжил: — Габриэль убеждена, что заслужила унижение, которому была подвергнута сегодня. Но я думаю иначе! Я требую исключить подобные инциденты, если монастырь рассчитывает на мою поддержку и помощь тех благотворителей, которых я привлек! — Monsieur, я уверена, что Габриэль прекрасно осознает справедливость этого наказания. — Она — моя дочь, и только я могу судить об этом! Я привел ее сюда, чтобы ей дали образование, а не унижали! — Monsieur Пуантро, пока Габриэль находится на нашем попечении, мы отвечаем за ее благополучие. Мы скорее заслуживали бы упрека в небрежном к ней отношении, если бы не приучали ее к дисциплине, которая так необходима для достижения подлинной зрелости. — С Габриэль не должны обращаться, как с обыкновенной рабыней! — Мы должны трудиться ради нашего спасения. — Но не Габриель! — Monsieur, прошу нас понять, что и сестры, и я лишком любим Габриэль, чтобы испортить ее, ослабив попечительство, — тихо произнесла настоятельница. Бешенство отразилось на его лице, и он прорычал: — Я не желаю больше говорить об этом! Достаточно того, что вы предупреждены! Молча выждав некоторое время, чтобы важность сказанных им слов в полной мере отразилась в напряженном выражении лица монахини, Жерар Пуантро стремительно вышел, оставив разлитую в воздухе злобу. — Она одна работала в саду, капитан. Рассказ матроса Дастина Портера был встречен молчанием. Капитан лежал на завешенной шелками огромной постели. Комната Кларисы Бушар по-прежнему была для него единственным относительно безопасным пристанищем в городе. Худой, жилистый моряк замер поневоле, заметив, каким напряженным стал взгляд капитана Уитни. Такой мрачный взгляд, что дрожь пробирала, а спина покрывалась испариной, он видел и раньше. |