Книга Последний дон, страница 122 – Марио Пьюзо

А как насчет Роз-Мари, матери Данте? Что известно ей? Когда она услыхала о смерти Пиппи, с ней случился крайне серьезный припадок, она вопила какие-то невразумительные слова, непрерывно рыдала, так что дону пришлось отослать ее в психиатрическую лечебницу в Ист-Хемптоне, которую он основал много лет назад. Она пробудет там не меньше месяца.

Визиты к Роз-Мари в клинику дон всегда строжайше пресекал, делая исключение только для Данте, Джорджио, Винсента и Пити. Но Кросс частенько посылал ей туда цветы и корзинки с фруктами. Из-за чего же Роз-Мари так расстроилась, черт возьми? Может, ей известно, что Данте виновен, и она понимает его мотивы? В этот миг Кроссу вспомнилось, как дон говорил, что Данте будет его наследником. Зловещий признак. Кросс решился навестить Роз-Мари в лечебнице вопреки запретам дона. Он пойдет с цветами и фруктами, конфетами и сырами, с выражением искренней любви, но с целью вынудить ее предать собственного сына.

Два дня спустя Кросс вошел в вестибюль психиатрической лечебницы в Ист-Хемптоне. У дверей стояло двое охранников, и один из них сопроводил Кросса к регистратуре.

Сидевшая за окошком женщина средних лет была хорошо одета. Как только Кросс изложил свое дело, она одарила его очаровательной улыбкой и сказала, что нужно подождать полчаса, пока Роз-Мари проходит небольшую медицинскую процедуру. Когда процедура окончится, его известят.

Кросс сел в зале ожидания, смежном с вестибюлем, где имелись столы и кресла. Взял голливудский журнал. Читая его, наткнулся на статью о Джиме Лоузи, герое-детективе из Лос-Анджелеса. В статье описывались героические достижения полицейского, увенчанные победой над грабителем-убийцей Марлоу. Кроссу показались забавными две вещи: его отец был назван владельцем агентства по финансовым услугам и представлен типично беззащитной жертвой варварского преступления; и еще – красной нитью сквозь всю статью проводилась мысль, что, будь у нас побольше таких полицейских, как Лоузи, уличная преступность всегда была бы под контролем.

Тут по его плечу постучала сиделка – внушительная, мощного сложения женщина. С любезной улыбкой она предложила:

– Я провожу вас наверх.

Взяв коробку конфет и принесенные цветы, Кросс последовал за ней вверх по короткому лестничному пролету, а потом по длинному коридору, обрамленному с обеих сторон шеренгами дверей. У последней двери сиделка извлекла универсальный ключ и открыла ее. Жестом пригласив Кросса войти, она закрыла дверь за его спиной.

Роз– Мари, одетая в серый халат, с волосами, заплетенными в аккуратные косички, смотрела маленький телевизор. Увидев Кросса, она подскочила с койки и с рыданиями бросилась к нему в объятия. Расцеловав ее в обе щеки, Кросс отдал ей конфеты и цветы.

– О, ты пришел повидать меня, – проговорила Роз-Мари. – Я думала, что ты ненавидишь меня за то, что я сделала с твоим отцом.

– Ты ничего не делала с моим отцом, – возразил Кросс, провожая ее обратно к койке. Затем выключил телевизор и опустился на колени рядом с койкой. – Я тревожился о тебе.

– Ты всегда был так красив, – протянув руку, она погладила его по волосам. – Я ненавидела тебя за то, что ты сын своего отца. Я обрадовалась, когда он отправился на тот свет. Но я всегда знала, что должно случиться нечто ужасное. Я источала в воздух и в землю яд, который должен был его отравить. Как ты думаешь, мой отец спустит это на тормозах?

– Дон всего лишь человек, – сказал Кросс. – Он никогда не станет возлагать вину на тебя.

– Он одурачил тебя, как и всех остальных. Никогда не доверяй ему. Он предал собственную дочь, он предал собственного внука и предал собственного племянника Пиппи. А теперь предаст тебя.

Голос ее возвысился до фальцета, и Кросс испугался, что с ней случится очередной припадок.

– Успокойся, тетя Роз. Просто расскажи мне, с чего ты так расстроилась, что угодила сюда. – Он поглядел ей прямо в глаза, подумав о том, как, должно быть, она была красива в молодости, когда невинность еще светилась в ее взгляде.

– Пусть тебе расскажут о Войне с Сантадио, – прошептала Роз-Мари, – тогда ты все поймешь.

Она поглядела мимо Кросса и накрыла голову руками. Кросс обернулся. Дверь распахнулась, на пороге молча стояли Винсент и Пити. Спрыгнув с дивана, Роз-Мари убежала в спальню и захлопнула дверь за собой.

На гранитном лице Винсента были написаны сочувствие и отчаяние.

– Господи Боже, – он подошел к двери спальни и постучал, сказав сквозь нее: – Роз, открой. Мы твои братья, мы не сделаем тебе ничего плохого…

– Какое совпадение, что мы здесь встретились, – произнес Кросс. – Я тоже решил навестить Роз-Мари.

Винсент не стал тратить время на ерунду.

– Мы здесь не ради визита к ней. Дон хочет увидеть тебя в Квоге.

Кросс оценил ситуацию. Очевидно, медсестра из регистратуры позвонила кому-то в Квог. И так же очевидно, что дон не хочет, чтобы Кросс разговаривал с Роз-Мари. То, что сюда посланы Пити и Винсент, означает, что это не покушение, иначе они бы так беззаботно не подставлялись.

Его подозрения подтвердились, когда Винсент сказал:

– Кросс, я поеду с тобой в твоей машине. Пити поедет на своей.

Покушения в Семье Клерикуцио никогда не совершалось один на один.

– Нельзя же оставить Роз-Мари вот так, – заметил Кросс.

– Очень даже можно, – возразил Пити. – Сиделка ее утихомирит.

По пути Кросс попытался затеять беседу.

– Винсент, вы приехали сюда и вправду быстро.

– Вел Пити, – пояснил Винсент. – Он чертов маньяк. – И, мгновение помолчав, добавил встревоженным тоном: – Кросс, тебе же известны правила, так почему же ты навестил Роз-Мари?

– Ну, Роз-Мари была одной из моих любимых тетушек, когда я подрастал.

– Дону это не по душе. Он просто вне себя. Он говорит, что это не в духе Кросса. Он знает.

– Я все объясню, – сказал Кросс. – Я в самом деле тревожился о вашей сестре. Как ее дела?

– На сей раз она может застрять надолго, – вздохнул Винсент. – Ты же знаешь, в юности у нее были шуры-муры с твоим предком. Кто бы мог подумать, что убийство Пиппи так сильно вышибет ее из колеи.

Кросс уловил в голосе Винсента нотку фальши. Ему что-то известно. Но сказал только:

– Мой отец всегда обожал Роз-Мари.

– В последние годы она была не в восторге от него, – заметил Винсент. – Особенно когда с ней случался очередной припадок. Ты бы только послушал, что она говорила о нем в этом состоянии.

– Вы участвовали в Войне с Сантадио, – небрежно обронил Кросс. – Как же получилось, что вы никогда не говорили об этом со мной?

– Потому что мы никогда не говорим о прошлых операциях, – растолковал Винсент. – Отец учил нас, что это бессмысленно. Надо просто делать дело. В настоящем и без того хватает неприятностей, о которых должна болеть голова.