Книга Джентльмен с Медвежьей речки, страница 59 – Роберт Ирвин Говард

И он исполнил пляску войны с кручением свиного хвоста, разогревая себя на подвиг американской, испанской и индейской руганью.

– Остынь, дядюшка Джеппард, – строгим. голосом сказал я. – Этот парень слегка тронутый, вот он и принял Дэниеля Уэбстера за дикого кабана вроде тех, что водятся в Англии, Африке и прочих странах. Он не замышлял ничего плохого.

– Ничего плохого, говоришь?! – дядюшка так и кипел от злости. – А как же насчет Дэниел Уэбстера, у которого теперь хвост короче, чем у кролика? Это как, а?

– Хорошо, – говорю. – Вот тебе золотая монета в пять долларов – плата за хвост твоего борова, чтоб он сдох! И оставь Пемброка в покое!

– Золотом не купишь оскорбленной чести – гордо ответил дядюшка, однако цапнул монету, что голодный бифштекс. – Так и быть, на этот раз я не стану смывать обиду кровью. Но знай, что отныне я не спущу глаз с этого маньяка и в случае чего позабочусь, чтобы он больше не калечил мои окорока! – И с этими словами дядюшка Джеппард зашагал прочь, невнятно бормоча угрозы себе в бороду. А я поспешил обратно к Пемброку. Я застал его за оживленной беседой с мисс Маргарет, которая только что одолела подъем. Судя по всему, прогулка пошла ей на пользу: щеки учительницы разрумянились, в глазах поблескивали живые огоньки. Давненько я не видел свою невесту в таком приподнятом настроении.

– Невероятно! – говорил Пемброк. – В эдакой глуши встретить такую девушку!

– Не более, чем встретить здесь такого джентльмена, как вы, – несколько взволнованно отвечала, она.

– Ну, для спортсмена забираться в дебри – дело обычное.

Они были так заняты друг другом, что не замечали ничего вокруг. Поэтому мне пришлось вмешаться:

– Все в порядке, Пемброк. Я не нашел вашу дичь, зато видел ее хозяина.

Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом и говорит:

– Дичь? Какую такую дичь?

– Кабана, – говорю, – которому вы из своего слоновьего ружья отстрелили хвост. И когда в следующий раз вам попадется как бы дикий кабан, то имейте в виду, что в горах Гумбольдта они не водятся и что у вас на мушке беконный хряк дядюшки Джеппарда. Так что лучше не стреляйте.

– О да, разумеется! – рассеянно ответил он и снова повернулся к мисс Маргарет.

Я поднял его ружье, по недомыслию брошенное шагах в пяти, и сказал:

– Ну ладно, Пемброк, уже поздно. Пора идти. К темноте до папашиного дома нам не добраться, так что остановимся у дядюшки Сола Гарфильда.

Я уже говорил, что на горе Апачей люди понатыкали свои жилища чуть не друг на друга. Дом дядюшки Сола стоял у самого подножия, но от него до Билла Кирби, где жила и столовалась мисс Маргарет, не было и трехсот ярдов. Прочие дома облепили речку выше по течению.

Я предложил Пемброку и мисс Маргарет спуститься в селение, а сам отправился за лошадьми.

Я догнал их уже у дверей Кирби. Мисс Маргарет вошла в дом, и я увидел, как в ее комнате зажегся свет. Она привезла с собой масляный светильник – вещь, доселе невиданную на Медвежьей речке, мы как-то привыкли обходиться свечами и сосновыми лучинами. А еще она навесила на окна куски материи, называя их занавесками. Представляете? Говорю вам, у этой девушки были такие шикарные повадки, что и вообразить нельзя!

Мы прошли дальше, к дому дядюшки Сола: я вел в поводу лошадей, Пемброк – рядом. Вдруг слышу, он глубоко вздохнул и говорит:

– Изумительное создание!

– Вы о Дэниеле Уэбстере?

– Да нет же! – говорит. – С чего вы взяли? Я о мисс Девон.

– Это вы в самую точку, – говорю. – Она будет мне прекрасной женой.

Он повернулся ко мне так, точно я пырнул его ножом, в сумерках отчетливо выделялось его бледное перекошенное лицо.

– Вашей женой? – хрило выдавал он. – Вашей женой?!

– Ну да, – говорю я, рдея от гордости. – Правда, она не сказала еще последнего слова, но ставлю что угодно, своим сердцем уже не владеет.

– О-о! О-о-о! – застонал он, как от зубной боли. Потом утихомирился и нерешительно так меня спрашивает:

– А что бы вы могли предпринять, если, предположим, просто предположим, знаете ли, что найдется еще один соискатель на ее несравненные достоинства?

– Вы хотите сказать, если какой-нибудь грязный скунсов сын задумает украсть мою девушку?! – И я так круто повернулся к гостю, что тот аж отскочил от неожиданности.

– Украсть мою девушку?!! – взревел я. От одной этой мысли мои глаза застил красный туман. – Да я… Да я…

Слова повыскакивали у меня из головы. Я вырвал с корнем молодую сосенку, переломил ее об колено, а обломки забросил за реку.

– Вот самое малое, что я с ним сделаю! – прорычал я, тяжело дыша.

– Благодарю вас, – слабым голосом промолвил гость. – Теперь у меня имеется четкое представление о последствиях.

Больше он не сказал ни слова, и остаток пути мы проделали в гробовом молчании. Наконец впереди показался дом дядюшки Сола. Хозяин стоял на пороге в желтом свете, падавшем из открытой двери, и пятерней перелопачивал черную бороду.

На следующее утро Пемброк уже не проявлял к медведям прежнего интереса. Он заявил, что от долгого сидения в засаде, хождения и беготни по горе Апачей у него разболелись мускулы ног. Сам я никогда прежде о таких штуках не слышал, но к тому времени уже порядком насмотрелся на всяких чужаков и разучился удивляться их выходкам. Просто на земле обитает такое особое племя неженок – и все. Я спросил, может быть, он хочет пойти порыбачить, и парень ответил, что хочет, и мы пошли.

Но не минуло и часа, как он заявил, что лучше вернется в дом дядюшки Сола и вздремнет пару часиков, причем идти захотел непременно один. А я остался и наловил здоровенную кучу форели.

Вернулся я ближе к полудню. На мой вопрос, проснулся ли Пемброк, дядюшка Сол ответил:

– О чем ты? Я не видел его с самого утра, когда вы оба отправились вниз по речке. Постой-ка, вон он идет сюда, только с другой стороны.

Пемброк не стал рассказывать, где он провел целое утро, а сам я его не спрашивал, ведь неженки все делают наобум, не подумав, потому и спрос с них невелик.

Мы пообедали форелью, а потом он, прихорашиваясь со всех сторон, достал из сумки дробовик и заявил, что сегодня ему хотелось бы поохотиться на диких индюшек. Честное слово, сколько живу на свете, не видал, чтобы на индюшек ходили с дробовиком, но я смолчал и на этот раз – от неженок иногда, знаете ли, еще и не такое услышишь. Итак, мы отправились вверх по склону горы Апачей. Возле школы я сделал остановку, чтобы предупредить мисс Маргарет, что, к сожалению, с уроком, у нас сегодня ничего не получится, а она и говорит:

– Знаете, пока я не повстречала вашего друга мистера Пемброка, я понятия не имела, как сильно отличаются такие люди, как он, от… ну, в общем, от жителей Медвежьей речки.