Книга Тарзан и золотой лев, страница 44 – Эдгар Берроуз

– Если вы думаете, что я выбрал неправильное направление, Пеблз, – сказал Краски, – можете поворачивать и идти, куда хотите, а я пойду в том направлении, в котором мы шли, и это правильный путь.

– Нет, неправильный, – настаивал Пеблз, – и я докажу это. Когда мы идем на запад, солнце должно быть слева. Но с тех пор, как мы идем без негров, оно ведет себя как-то странно. Я все время чувствовал, что что-то здесь не так, а теперь понял. Это же и ежу понятно. Теперь-то мы пойдем на запад!

– Черт побери! – воскликнул Торн. – Выходит, мы шли не на запад, а он утверждал, что на запад.

– О, – простонал Блюбер. – Значит, нужно столько же пройти обратно?

Краски рассмеялся и повернулся, чтобы продолжить путь в выбранном направлении.

– Можете идти, куда вам вздумается, умники, – сказал он. – Но когда пойдете, подумайте над тем, что вы находитесь южнее экватора, и здесь солнце всегда севернее, что не мешает ему по привычке садиться на западе.

Блюбер первым понял справедливость слов Краски.

– Пошли, ребята, – сказал он и пошел вслед за русским.

Пеблз стоял, почесывая затылок, озадаченный неразрешимой проблемой.

Торн задумался тоже. Но вот и он повернулся и двинулся за Краски и Блюбером.

– Пошли, Джон, – позвал он Пеблза, – мне этого не понять, но, наверное, они правы. Мы идем туда, где вчера вечером садилось солнце. Значит, запад там.

Постояв еще немного, Пеблз плюнул и побежал за Торном.

В течение нескольких часов, голодные и со стертыми ногами, пробирались они через джунгли. Не приученные к жизни в лесу, они шли наобум. В любую минуту на них могли напасть хищники или свирепые племена чернокожих, но даже самый шумный и неосмотрительный враг мог подобраться к ним, оставаясь незамеченным.

Вскоре после полудня, когда они выступили на небольшую поляну, свист стрелы, пролетевшей над самой головой Блюбера, заставил их в страхе остановиться. С криком ужаса Блюбер как подкошенный рухнул на землю. Краски вскинул ружье и выстрелил.

– Там! – крикнул он. – За теми кустами! В этот миг другая стрела прилетела с противоположной стороны и впилась ему в руку. Пеблз и Торн, громоздкие и коренастые, принялись действовать с меньшей быстротой, чем русский, но подобно ему, не проявляя страха.

– Ложись! – приказал Краски.

Все упали в густую траву, а в этот момент на поляне появилось два десятка охотников-пигмеев, и туча стрел засвистела над затаившимися людьми, а с ближайшего дерева за всем происходящим наблюдали два серо-стальных глаза.

Блюбер лежал, закрыв лицо руками, его бесполезное ружье валялось рядом, но Краски, Пеблз и Торн всаживали пулю за пулей в кричащих пигмеев.

Краски и Пеблз уложили из своих винтовок по одному охотнику, а остальные отступили на безопасное расстояние в джунгли. На короткое время наступило затишье. Вдруг в тишине из густой листвы ближайшего дерева раздался голос.

– Не стреляйте без моего приказа, – произнес он по-английски, – и я спасу вас. Блюбер поднял голову.

– Только побыстрее! – воскликнул он. – Мы не будем стрелять. Спаси меня, и я дам тебе целых пять фунтов.

С дерева донесся низкий долгий свистящий звук, и наступила тишина.

Пигмеи, удивленные странным звуком, приостановили наступление, но вскоре, не слыша ничего подозрительного, вновь вышли из-за густого кустарника и выпустили новую тучу стрел. В этот момент с нижней ветви на землю спрыгнул белый гигант, а из джунглей выскочил огромный лев.

– Ой! – простонал Блюбер и вновь закрыл лицо руками.

Пигмеи в испуге остановились, а их предводитель воскликнул:

– Это же Тарзан из племени обезьян! Как по команде пигмеи развернулись и бросились обратно в джунгли.

– Да, это действительно Тарзан, – крикнул им вдогонку человек-обезьяна, – а еще золотой лев!

Поскольку он говорил на языке пигмеев, белые не поняли ни слова. Затем Тарзан обратился к ним.

– Вставайте, – сказал он, – пигмеи ушли. Все четверо поднялись.

– Кто вы и что здесь делаете? – спросил человек-обезьяна, но тут же узнав их, добавил, – впрочем, я вас знаю. Вы те самые негодяи, которые опоили меня колдовским зельем и бросили в своем лагере как беспомощную добычу первому льву или дикарю…

Блюбер выступил вперед, непрерывно кланяясь и угодливо улыбаясь.

– Ах, мистер Тарзан, мистер Тарзан, мы ведь вас не знали. О, если б мы знали, что вы Тарзан! Спасите меня, мистер Тарзан! Я дам вам десять фунтов, нет, двадцать, нет, все, что угодно. Назовите вашу цену, спасите меня, я все отдам!

Тарзан молча посмотрел на него и равнодушно повернулся к остальным.

– Я ищу одного из ваших людей, – сказал он. – Чернокожего по имени Мовуту. Он убил мою жену. Где он?

– Нам ничего о нем не известно, – ответил Краски. – Мовуту предал нас и сбежал. Ваша жена и еще одна девушка были в лагере вазири, когда мы вместе защищались от негров с западного побережья. После отступления неприятеля мы обнаружили, что обе девушки исчезли. Мы их ищем.

– Мои вазири рассказали мне об этом, но видели ли вы Мовуту потом?

– Нет, – ответил Краски.

– Что вы здесь делаете?

– Мы сопровождали мистера Блюбера в научной экспедиции, – солгал русский. – У нас сейчас большие проблемы. Наши проводники, аскари и носильщики взбунтовались и сбежали. Мы совершенно беспомощны.

– Да, да, – подтвердил Блюбер. – Выручите нас! Но, пожалуйста, уберите вашего льва. Он действует мне на нервы!

– Он не повредит вам без моего приказа, – ответил Тарзан.

– Тогда, ради Бога, не приказывайте ему этого! – воскликнул Блюбер.

– Куда вы собираетесь идти? – спросил человек-обезьяна.

– Мы хотим добраться до побережья, – ответил Краски, – а оттуда домой, в Лондон.

– Пойдемте со мной, – произнес Тарзан. – Возможно, я вам помогу. Вы не заслуживаете этого, но я не могу видеть, как погибают в джунглях белые люди.

Они последовали за ним на запад, а ночь провели в лагере у небольшого ручья.

Четверым лондонцам было трудно привыкнуть к присутствию страшного льва, а Блюбер пребывал в паническом состоянии.

Когда они расположились у костра за ужином, добытым Тарзаном, Краски предложил соорудить убежище от диких зверей.

– Не надо, – сказал Тарзан. – Джад-бал-джа будет охранять нас. Он будет спать рядом со мной, и то, что не услышит один, услышит другой.

Блюбер вздохнул.

– Майн готт! – воскликнул он. – Я заплатил бы десять фунтов, чтобы провести спокойную ночь.