Книга Крестовый поход восвояси, страница 5 – Владимир Свержин

Понятное дело, ни в какой Шверин в эту зиму не поплыли. Ее сиятельство изволили куртуазно болеть нервным расстройством. Долгими зимними вечерами я рассказывал ей о превратностях своей жизни, читал на память, правда, не без помощи Базы, любимого ею Ульриха фон Зингенберга [6] , а по ночам… В общем, вопрос с лифтом был решен.

* * *

– «Але, Капитан, ты там не спишь?»

– «Нет», – отозвался я.

– «А зря. Тебе надо спать, а то у тебя ум до Новгорода не поправится и опять Россия будет во мгле».

– «Лис, что тебе надо?»

– «Что мне надо?» – возмутился Венедин. – «Ты шо, совсем ударился? Шо нам надо! Мы домой планируем возвращаться или у тебя какие-то другие планы?»

– «Лис», – с недоброй интонацией начал я, прекрасно понимая, на что намекает мой друг.

– «А шо я?! У меня отпуск горит. Я, кстати, мимо дома уже третий год пролетаю. Так шо давай, вызывай Базу, пусть они нам к Новгороду спасательный катер пришлют. Или уж, на худой конец, дадут координаты ближайших камер перехода».

– «Слушай, свяжись сам. У меня в голове такая муть, что я и двух слов внятно не произнесу».

– «Кто свяжись? Я свяжись?! Да они обо мне после того анекдота про „в ухо“ слышать не хотят».

Спорить с моим языкатым другом бесполезно.

– «База Европа-центр, я Джокер-1. Вызываю Базу».

– «Европа-центр. Слушаю тебя, Джокер-1», – отозвался мелодичный девичий голосок.

– «Добрый день, сударыня», – поприветствовал я дежурного диспетчера. – «У нас неприятность. В пещере с камерой перехода тролль окаменел».

– «Кто?» – недоуменно переспросил голосок.

– «Ну, тролль… превращающийся, редкий вид. Так вот, мы сейчас плывем в Новгород отследить одно небольшое событие. А потом хотелось бы вернуться в Институт. Так, может, вы пришлете к городу через недельку спасательный катер?»

– «По инструкции я выслать спасательный катер не могу, он предназначен только для экстренных случаев».

– «Родная», – вмешался Лис, – «мы тебе сейчас экстренных случаев наковыряем с полмешка».

– «Джокер-2, а с вами вообще никто не разговаривает», – сухо ответила девушка. – «Я, конечно, постараюсь, но, Капитан, вы же сами понимаете…»

– «Ладно, Бог с ним, с катером. Что у нас с камерами перехода?»

– «Как вам сказать», – с нехорошей задумчивостью в голосе начала диспетчер, – «этот сопредел еще мало исследован…»

У меня похолодело внутри.

– «Так что, камер нет?»

– «Ну почему? Есть тут… пара штук».

– «Где?» – снова вмешался Лис, отчаявшийся выдержать длящуюся паузу.

– «Одна в пустыне в районе Хорезма, другая в окрестностях Иерусалима. Счастливого пути, Джокеры».

Француз . Я не понимаю, как вы, швейцарцы, можете сражаться за деньги.

Вот мы, французы, сражаемся только ради чести и славы.

Швейцарец . Просто каждый воюет за то, чего ему не хватает.

Из разговора в таверне

Предположение, что «сходняк», или, как его здесь величали, «великий круг», честных мужей Руси начнется через три дня, грешило истинно английским педантизмом. Уже неделю с лишним в город съезжались нарочитые мужи со своими дружинами, так что крепостные стены не могли уже вместить толпища конных и оружных людей, ожидающих начала обещанного толковища.

Вынужденная пауза помогла мне прийти в себя, и я уже выходил на улицу подышать условно свежим воздухом и послушать городские сплетни. Слухи по городу носились разные: от страшных историй про то, как мы с Лисом до смерти забили несчастного тролля, до недобрых вестей о диких степных кочевниках, перекрывших Великий Шелковый путь, отчего баснословно возросли цены на восточные ткани, благовония и искусные золотые украшения, привозимые из-за Хвалынского моря.

Но один слух, даже не слух, а скорее известие занимало всех. «Ничего, – говорили сведущие люди своим менее осведомленным собеседникам, – почитай, завтра уже и начнется. Вот Муромец придет…» Завтра наступало, а неизвестный мне Муромец все не ехал и не ехал. «Долог путь из-за моря, – объясняли сведущие, – знать, тайными тропами добирается».

Прогуливаясь вдоль лавок гостиного двора, я как-то к радости своей наткнулся на любекского купца Хельмута Штолля. В прошлом году мне довелось сопровождать его из Любека в Шверин, и, насколько я мог судить, ловкий торговец остался вполне доволен предоставленной ему охраной.

– О Вальдар! Никак не ожидал тебя здесь увидеть! – Обрадованный купец возбужденно грохнул своей окованной палкой о дубовый настил мостовой. – Что тебя привело сюда, старина?

– Да вот, – я неопределенно развел руками, – недавно оправился от раны, теперь без дела.

– А я слыхал, будто у тебя появилась славная служба при Шверинском дворе. – Торговец хитро покосился на меня, давая понять, что ему известны кое-какие подробности моих неусыпных вахт при особе ее сиятельства.

– Я и говорю, только что оправился от раны. – Тяжкий вздох и свежий шрам на лбу, похоже, вполне объяснили купцу нынешнее положение дел вчерашнего фаворита.

– Ну ничего, ничего, бывает. Пошли, я тебя угощу чарочкой-другой.

После обещанного количества чарок наш разговор стал куда задушевнее.

– Послушай, Хельмут, – спросил я, ставя на выскобленную столешницу недопитую медовуху. – Ты не знаешь, быть может, кто-нибудь из торговых гостей собирается идти в Константинополь?

Собеседник посмотрел на меня с удивлением и отрицательно покачал головой.

– Не слышал. Да и куда уж, время-то прошло, а путь, поди, неблизкий. Разве что в Константинополе зиму сидеть, да и то. – Штолль махнул рукой. – Нет, никто сейчас туда не пойдет.

– Быть может, хоть до Киева?

– До Киева? – переспросил купец. И ответил, чуть помедлив: – Вряд ли. Хотя сейчас об этом наверняка не скажешь. Вот Муромец приедет, там видно будет.

Я вопросительно поднял брови. Каким образом от неизвестного мне Муромца зависело движение торговых караванов, было непонятно. Но довольно твердая надежда по окончании задания добраться с какими-нибудь купцами в греки, а уж затем с византийцами до заветной камеры перехода близ Иерусалима рушилась на глазах.

– Если хочешь, по осени пойдем в Любек, – видя мое расстроенное лицо, предложил Хельмут. Я энергично замотал головой.

– Понятно, – хмыкнул мой добрый приятель. – Может, ты и прав. С графом Генрихом шутки плохи. Я только вздохнул.

– А людей-то у тебя много? – поинтересовался Штолль.

– Шесть десятков.