Книга Человеческая гавань, страница 65 – Йон Айвиде Линдквист

Ларсу с трудом удалось увернуться, но Карл — Эрик все — таки задел его топором. По ногам у Лассе заструилась кровь. Мужчины стояли друг напротив друга, в их глазах была мрачная решимость.

Мате увидел, что с берега бегут люди, но самый ближний был еще в доброй сотне метров. Мате кричал в отчаянии, призывая их на помощь. Слезы жгли его глаза, он испытывал настоящее отчаяние. Повернувшись к друзьям, он начал кричать им, умоляя остановиться.

Его слова не возымели никакого эффекта. Лассе сделал неуклюжий шаг вперед и замахнулся на Карла — Эрика, но тот поднял топор и ускользнул от удара. Он бросился в свою очередь на Лассе, тот отскочил, и топор с глухим стуком ударился о землю. Они снова остановились и начали мерить друг друга взглядом.

Мате обернулся, надеясь найти что — то на земле, чтобы бросить в разъяренных мужчин. Но тут он понял, что, хоть он и справится с одним, второй запросто его убьет. Он услышал крики за спиной. Мате надеялся, что сельчане успеют добежать вовремя.

В лице Карла — Эрика теперь что — то изменилось. Уголки его рта исказились в злой усмешке. Он выпрямил спину и сделал шаг вперед. Вскинул топор.

Мате испуганно охнул. Ему показалось, что все кончено. Но тут Лассе поднял свою пилу и сумел защитить себя. Топор и пила скрестились со звонким шумом. Топор Кар — ла — Эрика вырвался из его рук и отлетел в ближайшую березу, стукнувшись о ствол и упав на траву.

Какими бы ни были намерения Карла — Эрика, осуществить их у него не вышло. Первый к ним бросился Йохан Бергвалль. Мате поспешил ему на помощь, и им удалось повалить Карла — Эрика на землю.

Когда они повернулись к Лассе, то увидели, что на лбу у него кровавая рана, но он жив. И тут береза начала падать. Мате завороженно смотрел, как трещит и кренится дерево.

Береза обрушилась на дом, проломив крышу и вдребезги разбив стекла. Черепица посыпалась на землю.

К месту происшествия прибежали другие люди. Они начали суетиться вокруг Лассе, у которого не останавливалось сильное кровотечение, а кроме того, была повреждена спина. Падение березы настолько поглотило внимание Матса и остальных, что они на мгновение забыли про Карла — Эрика. Когда они повернулись к нему, его на месте уже не было.

Далеко он не ушел. Как будто ничего не случилось, он встал и направился к следующему дереву. На этот раз его было кому остановить. Мате, Йоран и Йон бросились к нему. Он пытался сопротивляться, но их было трое, а он один.

Мате пытался поймать взгляд Карла — Эрика. Тот по — прежнему смотрел вокруг пустыми глазами.

— Карл — Эрик! — крикнул Йон. — Скажи, что случилось? Что он тебе сделал? Что ты натворил?

И Карл — Эрик заговорил. Он сказал:

— Этого дома здесь быть не должно.

— Что ты имеешь в виду? — изумленно спросил Йон. — Это не наше дело. Дом — то чужой.

Карл — Эрик не среагировал на его слова. С жесткой гримасой он процедил:

— Дома должны быть ликвидированы.

Он с силой рванулся, но Мате с остальными сумели удержать его. Элоф Лундберг подошел к толпе и спросил:

— Что тут такое творится? Что случилось?

— Он сам не знает, что говорит, — сказал Йохан. — Если ты покараулишь его тут, я сбегаю к Анне — Грете. Он ее послушает.

И Элоф Лундберг помчался за своим мопедом и отправился искать Анну — Грету. Но все, что он увидел, — это как она и Симон садятся на паром, чтобы плыть на материк.

Ему оставалось только вернуться обратно.

Чертов фокусник, думал он.

Нортелье

В половине третьего Симон и Анна — Грета зашли в пиццерию в Нортелье. Они сели за столик, заказали пиццу и теперь перед ними стояла сочная горячая «Капричиоса», по — резанная на ломтики. В кармане у Симона лежали два обручальных кольца. Анна — Грета уже успела позвонить в церковь и заказала церемонию на воскресенье, сразу после утренней службы. Теперь они были полностью готовы к своему бракосочетанию.

Они чувствовали себя такими молодыми. Может быть, именно поэтому они и пришли сюда в пиццерию, чтобы отпраздновать это важное событие здесь, среди молодежи. Ни Симон, ни Анна — Грета не любили пиццу, она была для них непривычной пищей, они ничего в ней не понимали и потому выбрали ее по названию в меню.

Анна — Грета с трудом осилила половину, отодвинула тарелку и сказала:

— Сначала вроде казалось неплохо. А теперь кажется, что эта пицца просто распирает желудок, как дрожжевое тесто. Ведь она на самом деле просто кусок теста, и ничего больше.

Симон чувствовал то же самое. Он выпил «фанты».

Анна — Грета рассеянно посмотрела в окно. Симон вдруг подумал, что эта пицца вполне может быть последним вкусным обедом в его жизни, в том случае, конечно, если он по какой — либо причине не доживет до завтра, а умрет сегодня от сердечного приступа или случайно попав под машину. Неожиданно он особенно остро ощутил аромат еды и пододвинул к себе тарелку с порцией Анны — Греты.

— Симон, — внезапно сказала Анна — Грета, — ты должен быть осторожен.

Симон, который размышлял о том, какие ингредиенты содержатся в пицце, спросил:

— Что ты имеешь в виду?

Анна — Грета покачала головой:

— Я просто вспомнила, чем ты занимался сегодня утром. Это может быть опасно, особенно если учесть, что здесь происходит.

— Нам обязательно об этом говорить?

Заказ венчания, покупка колец и прочие заботы отвлекли Симона от мыслей о спичечном коробке, и он не хотел сейчас об этом вспоминать.

Анна — Грета вздохнула:

— Давным — давно здесь тоже творилось неладное… Я тогда торговала вязаными свитерами. Ну, ты помнишь, я тебе рассказывала. Это было во время войны…

Симон откинулся на спинку стула и приготовился слушать. Анна — Грета продолжила:

— Я иногда бывала на военных кораблях. Вообще — то, никто из гражданских лиц не имеет права доступа на военные объекты, но я ведь была своя, местная, с островов. — Анна — Грета внезапно подняла голову и нахмурилась. — Почему ты улыбаешься?

— Нет — нет, — поспешно сказал Симон, — я вовсе не улыбаюсь. Продолжай, пожалуйста. Просто я подумал, что ты очень хорошенькая. А тогда была, наверное, просто красавица. Вот поэтому тебя и пускали на военные корабли.

Анна — Грета недоверчиво посмотрела на Симона.

— Ты что, ревнуешь? — спросила она. — Прошло уже больше шестидесяти лет, а ты ревнуешь?

Симон немного подумал:

— Да. Кажется, ревную.

Анна — Грета посмотрела на него внимательно, затем покачала головой:

— Они как раз начали минировать район Лединге, потому что именно там проходил фарватер на Стокгольм. Тогда новое водолазное оборудование опробовалось, а поскольку видимость в воде была плохая, а скафандры еще не прошли проверку, то к водолазу крепили страховочный конец вместе со шлангом.