Онлайн книга «Мы к вам приедем…»
|
В вагоне уже – форменная истерика… У всех, включая проводницу… – Да мы бы, может, и отдуплили, – выдыхает, отхохотавшись, Стаканов. – Да в этом сраном лифте не то чтобы кого приложить, руку поднять невозможно было. Утрамбовал, скотина жирная. А я только и мог, что зубы стискивать, чтоб, пардон, моча верхним маршрутом не отправилась… – Да, – утирает слезы, присоединяясь к разговору, кто-то из банкиров, – тот выезд в Самару вообще зачетным получился. Все, блин, отличились, каждый по-своему. Помните, как Виталик всех всю дорогу фотографировал? Позировать заставлял, флаги разворачивать, файера жечь, с ментами обниматься? А потом перед отъездом сели в какой-то ресторации похарчеваться, Крейг у него фотик взял посмотреть да и спрашивает: «Бля, Виталя, а почему это у тебя тут в окошечке уже девяносто восемь кадров обозначено? У тебя что он – какой-то новой системы? Или, может, ты просто пленку забыл в аппарат вставить?!» Тут уже и я вместе со всеми плачу от хохота. Виталик «Ха» – личность в узких кругах более чем известная… И, чего уж там, – колоритная… …Кто-то произносит очередной тост за самый великий российский футбольный клуб, мы выпиваем, и я подмигиваю Никитосу. Мол, – пойдем покурим. Пора. А то смеяться уже больше – просто сил никаких нет. В принципе. И песни орать – тем более. Пусть они даже и миллион раз родные, миллион раз красно-белые. Послезавтра на трибуне наоремся по полной программе… …Протискиваемся через толпу, выбираемся в коридор, потом в тамбур, где я достаю из кармана полусмятую пачку курева. Никитос с готовностью угощается. Он вообще из всех сортов сигарет предпочитает исключительно «Чужие». И тут его – уже точно не переделаешь… – Ну, – спрашиваю, – ты, похоже, тут у нас уже совсем обжился? Он кивает, прикуривает и, ничего не говоря, поднимает вверх большой палец. Типа, – заметано. Глотаем дым, наслаждаемся относительной тишиной и прохладой тамбура. – Слушай, Данил, – говорит, – а я тут тебя с девчонкой случайно в Москве видел, в районе у Патриарших. Молодая такая, светловолосая. Модная очень. У вас с ней как, серьезно? Просто, как я понимаю, для простого перепихона выходного дня девчонка слишком уж правильная, хоть и высокомерная. Да ты и сам такой, так что – два сапога. А так – держит себя очень свободно. И – красивая, чего уж там… – Да вроде, – жму плечами, – серьезно. А что не подошел-то, если видел? – Да, – жмет плечами в ответ, – что-то постеснялся. А скажи вот, как это бывает, если серьезно? А то я все хочу влюбиться в кого-нибудь, а – не получается почему-то ни фига, просто как зараза какая-то… – Ни хрена себе, – чешу затылок, – ты вопросы задаешь. Так сразу и не ответишь… – А ты попробуй, – просит. – Для меня это реально важно, я не просто тут перед тобой на жопе еложу. Мне уже двадцать один год, между прочим, а я не то чтобы никто никогда по-серьезному не любил, но даже, похоже, и не влюблялся… Я вздыхаю и лезу в пачку за следующей сигаретой. Прикуриваю и – неожиданно – ощущаю полную беспомощность. Что я ему сказать-то могу? Ничего не понимаю! …Спасают меня открывающаяся дверь и вваливающийся в тамбур Али. – О, – говорит, – привет, парни! Вы что тут, секретничаете, что ли? А я там уже как-то потерялся, в этом шуме и воплях кошачьих. Просто не могу больше – и все тут, а народ разве разгонишь? Друзья все-таки… – Ну так, – улыбаюсь, – и мы здесь по той же причине. И не секретничаем ни фига, какие уж тут могут быть секреты. Тишиной наслаждаемся… – А пойдем-ка тогда, – зажигается Глеб, – в вагон-ресторан! Тыщу лет как в вагонах-ресторанах не был! Посидим, водки выпьем, закусим, чем Бог послал. Покурим заодно в нормальных условиях. А как вернемся – так, глядишь, и народ угомонится, спать завалимся. А то приехать в Питер и по городу не погулять – это как-то совсем неправильно… И – направляется в межвагонный тамбур прямиком. Все правильно, нам туда, ресторан – прямо через два вагона, я на перроне спецом рассматривал… …Пришли, уселись. Там, в вагоне-ресторане, и вправду хорошо было. Тихо, спокойно. Время позднее, мы – единственные посетители. Заспанная официантка принесла нам бутылку водки, пару баттлов минералки и пакет томатного сока. А потом, поддавшись на обаяние и уговоры Али, еще и тарелку с солеными огурчиками, по порции селедки с холодной картошкой, четыре порции яиц под майонезом и несколько бутербродов с красной икрой. – Для изготовления чего-либо более серьезного, – говорит, – надо будить повара. Я, конечно, типа, могу, но… Глеб махнул отрицательно рукой, мол, не надо, и предложил ей составить нам компанию. – Нет, – зевает, – вы, ребят, лучше давайте, прям сразу сейчас расплатитесь, да я пойду подремлю. И мне хорошо, и вам мешать не буду водку пить да разговоры за жизнь разговаривать. Что я, пассажиров не знаю, что ли? У вас сейчас самое то время наступает, когда надо за жизнь друг другу в жилетку поплакаться. А у меня у самой все невесело, чтоб я еще вашу дурную энергетику на себя принимала… Получила деньги и ушла, позевывая. – Вот ведь как, – смеется Али. – Пока в нашей стране даже официантки в вагонах-ресторанах умеют рассуждать о «дурной энергетике», – мы были, есть и будем духовными лидерами человечества… Посмеялись с ним вместе, но уже негромко, вполголоса. Никитос, похоже, ничего не понял, но тоже из вежливости подхихикнул. Разлили по первой, хлопнули за выезд, закусили, поморщились. У нас в купе водка-то получше была… – Слушай, Али, – интересуюсь, – а вот ты как-то так тепло о прогулках по Питеру отозвался, а я думал, что ты этот город терпеть не можешь… – А я его и вправду не очень-то люблю, – жмет плечами. – Что там любить-то, в этой заболоченной пердяевке? Туманы, желтую хмарь да истеричек с высшим гуманитарным образованием? Но вот есть пара районов – туда всегда с удовольствием. Слишком много с ними связано, да и хорошо там, на том же Васильевском. – А ты раньше, – спрашиваю, – часто в Питере бывал, да? – Раньше, – вздыхает, разливая по второй, – часто. И по футболу, мы ведь с «бомжами», тогда еще «зенитчиками», единственными союзниками были. И так, по жизни. Друзей у меня в этом городе до хрена было… – А сейчас что? – влезает Никитос. – Посрался? – Да нет, – смеется Глеб. – С чего бы мне с ними сраться-то? Я всегда с нормальными людьми дружить пытался, а не с говнюками случайными. Просто – разошлись по жизни, у них – свои интересы, у меня – свои. Уже и не перезваниваемся даже. Вот станешь постарше, поймешь, что так часто бывает. И это – хоть и грустно, но все-таки правильно… |