Онлайн книга «Хардкор белого меньшинства»
|
Кивает. Она понимает. Милицию в нашей стране вообще мало кто любит, кроме самой милиции. Ну еще, может, – артисты, которых в ментовской праздник с экранов телевизора не согнать. А больше – никто. – Так вот, милая, – смотрю ей в глаза, – если все у нас с тобой будет правильно, перед приездом в Питер получишь еще. Только не кипешись. Почувствуешь, что не справляешься сама, – стучи в третье купе, я – там. Со своими мы как-нибудь сами всегда разберемся. Если же здесь нарисуются менты, то бабки получат они. А ты получишь – проблемы. И – очень серьезные проблемы, понимаешь? Вот такая вот элементарная арифметика… Кивает. Она все прекрасно понимает: – Вам стаканы нужны? – Нужны. И еще лимончика нам под коньячок порежь. Только потоньше. С нами, видишь ли, дама. И не шлюха какая-нибудь… Вышел из ее купе, потянулся. Гляжу – Серега стоит, башкой укоризненно качает: – Что, опять деньги проводнику платил? Пожимаю плечами: – А что делать? Я вообще-то, как ты знаешь, предпочитаю путешествовать с комфортом. А ОМОН в мое понимание слова «комфорт» – ну никак не вписывается. Я уж – и так и эдак пробовал. Не получается… Хмыкнул, кивнул своей большой бритой головой, пообещал зайти в гости. – Заходи, мы с Гарри совершенно чудненького коньячка в дорогу прикупили… …Доехали, в общем-то, нормально. Пошумели, попели, попили. Алеся тоже оказалась не дурочкой по части коньяка. Редакционная школа. Сам через такую когда-то проходил… Словом – все в порядке. Только один небольшой инцидентик случился, но это так, мелочи. Когда наша девушка пошла часа в три ночи в тамбур покурить. Возвращается, а глаза – как будто Джимми Моррисона, сто лет уже назад как покойного, увидела. Села, молчит. Потерянная какая-то. – Что-то случилось? – Угу, – кивает, – случилось. Но не то, что ты думаешь. – А что? – Да там, – трясет волосами, – этот ваш, Гарри, в тамбуре. Пьяный в говнище. И с ним еще один, такой же. По очереди блюют в угол и, представь себе, разговаривают о концепции экзистенции у Хайдеггера… – А, – усмехаюсь, разливая коньяк по стаканам, – это нормально. Гарри, как нажрется, всегда та-а-акую пургу гонит. Ну а атеистический экзистенциализм – вообще его любимый конек. Я ему всегда говорил, что он в середине прошлого века застрял. Надо бы хоть чуть-чуть вперед продвинуться. Хоть бы Дерриду почитал или там, – Мамардашвили. Абсолютно гениальный мыслитель, хоть и грузин… Она еле слышно взвыла, выпила залпом полстакана коньяку и полезла на верхнюю полку. Только икры сверкнули из-под халатика. Жаль. Я, между прочим, сам на эту полку нацелился. У меня это с детства: если еду в купе, то обязательно на верхней полке. Хоть там и душно летом – просто до полной невозможности. У каждого, знаете ли, свои тараканы… …Питер нас встретил ясной, солнечной и какой-то совершенно не ленинградской, в нашем понимании этого слова, погодой. Сухо, свежо, таксисты прям у перрона за рукава хватают. Забросили шмотки в гостиницу, договорились еще пару-тройку часиков отдохнуть, а потом попить пивка и выдвинуться на дубль. Что и осуществили в полном объеме задуманного. Алесе – понравилось. А потом отправились в гости к рокерам нашим разлюбезным («Как, вы и их знаете?» – удивленная реакция нашей симпатичной журналисточки). Где, естественно, и просидели до утра. Хотя – до какого еще «утра». Белые ночи, блин. Романтика… Эх… Во встреченном по дороге в отель круглосуточном баре остановились попить пивка и немножко перекусить. Сожрали по куску пиццы, сделали по нескольку глотков легкого светлого пива, и тут Серега вдруг озабоченно покачал головой. – Что, – спрашиваю, – случилось, старый? – Да хрен его знает, что-то у меня по завтрашнему дню предчувствия какие-то нехорошие. С тем и разошлись по номерам спатиньки. Хотя я – тоже задумался. Серегиным предчувствиям лучше верить. Всегда. Проверено временем. …Назавтра на секторе был – ад. Я даже не помню, с каким счетом мы проиграли, – это было совершенно неважно. Самым главным и самым важным во время этой игры были довольные, улыбающиеся рожи питерских ментов. И летящие из-за их спин в нашу сторону камни, бутылки, металлические болты, швыряемые мешковскими карланами. Одному пареньку на моих глазах бутылка попала прямо в висок. Он упал. Толстый майор с жирной лоснящейся мордой напрочь отказался вызывать «скорую». «Была б моя воля, – говорит, – я бы ща домой сбегал, да гранатой в ваш сектор, морква поганая…» И тогда толпа обычных выездных болел раздвинулась и вперед вышли те, кому это в таких ситуациях и было положено. Хардкор. Их, увы, было мало на этом выезде, но они были, и то, что они сделали, – было по-настоящему красиво. Когда они своими телами проломили брешь в сомкнутом строю ОМОНа, в эту брешь рванули все остальные. Бить, бить, бить, бить – по этим ненавистным питерским рожам, а лучше всего – по серым сытым рожам ментов, топтать их модными казуальными кроссовками и тяжелыми высокими ботинками, вбивать в серый заплеванный бетон их поганого стадиона, выламывать кресла и швырять их в эту ненавистную ублюдочную массу, испуганно разбегающуюся перед нашей мощью и нашей яростью. Я, к примеру, лично – и с большим удовольствием – отрихтовал того самого майора с жирной рожей, истошно, по-бабьи визжащего и испуганно закрывающего то, что у него осталось от лица, ладонями. Меня он, думаю, даже не запомнил. Даже журналистка Алеся с визгом царапала упоенно кого-то там, впереди. Это-то ее и подвело… Резкая команда Гарри, и мы быстро поворачиваем назад. Опыт. Мы свое дело сделали, так на фига дальше палиться? Это наши малолетки считают попадание в ментовку чуть ли не знаком чести и доблести. Ну и пусть себе считают. А нам-то зачем? А вот девушка – что-то увлеклась… Мы, уже вернувшись на сектор, видели, как ее волокли куда-то в сторону выхода. В ментовскую, не иначе. |