Книга Колыбельная Кассандры, страница 26 – Эля Хакимова

Кассандра никогда не видела, чтобы человек так сильно изменился всего за пару-тройку дней. Будто вынули все кости. Сильный, крепкий человек, еще далеко не старый, вдруг превратился в мешок вялого мяса. Курчавая его голова раньше была цвета «соль и перец», теперь же стала грязно-белого цвета, будто свалявшаяся пакля, припудренная мукой.

— Жду не дождусь, а вас в помине нет. Чего ж без дочурки? Это ведь она сдала нас. Сайрус доложил, что исчез револьвер. Как раз когда Лили Мэй ушла из дома.

— Она решила остаться у Логанов. — Справедливости плевать на трагедии семейных обстоятельств.

— Что? — побелел Ходжес. Лицо его застыло, если можно так сказать о чем-то и без того каменном.

— Вместе с Камиллой, — внимательно следя за реакцией, продолжила Кассандра.

— Не может быть… — Он казался растерянным. Это известие, похоже, сокрушало его гораздо больше, чем предстоящий арест двух старших сыновей по обвинению в жестоком убийстве. Остановившийся взгляд вперился в угол. Не отводя глаз от никому, кроме него, не видимой катастрофы, он, машинально переставляя ноги, добрел до камина и рухнул в кресло как подкошенный.

— Чем же дом того, кого убили ваши дети, нравится вам меньше, чем собственный?

— История древняя… — Он опрокинул стакан, вылив в горло слоновью дозу чего-то явно покрепче пива. — Я всегда чтил правила. В цирке нельзя иначе. Если положено жениться на том, кого выберет директор труппы, значит, так тому и быть. Камилла, наоборот, всегда и все хотела делать по-своему. Мне в голову не пришло бы, а она еще девчонкой твердила как умалишенная о своем собственном шоу или даже труппе. Сказать вам правду про Камиллу? Мир еще не знал более вздорной, злобной и упрямой бабы, чем она. Камилла ненавидит всё и вся… Если она и мечтает о чем, то лишь о том, как бы напакостить мне или моим детям.

— Пока у меня сведения о том, что это Ходжесы мечтали (и домечтались, кстати) о смерти ее сына. — Кассандра не видела смысла, но продолжала слушать.

— Вот на этом самом месте она стояла. — Ходжес ткнул стаканом в угол. — Всегда такая гордая и высокомерная, а в тот день бухнулась на колени. Лицо мокрое от слез, нос красный. «Я погибаю, погибаю, помоги мне…» Что я мог ответить? Лучше было погибнуть самому? Она из цирковых, конечно же, понимала, что я не могу. Не могу! Если бы я тогда остался с ней, а не уехал в цирк с Луизой… Все закончилось бы еще быстрее. Слезы высохли, лицо стало белым как мука. Другим уже голосом она сказала, что раз так, то отныне я буду терять всех своих женщин. Она ведьма, а это было проклятье, я знал, что мне придется расплачиваться с ней, но… — махнул рукой Ходжес. Мофли топтался поодаль, удерживаемый агентом. Кассандре нужен еще один допрос. — После смерти Луизы я успокоился. Подумал, квиты. Вы не поймете.

— Рискну попытаться. У вас были разногласия с Камиллой прежде. По цирковой жизни, я имею в виду.

— Еще раньше, — покачал головой Ходжес. — Мы с Камиллой вместе росли. А Луиза не из местных, она свободная, родилась и всю жизнь провела в цирке. Я думал, что Камилла единственная женщина в мире, а-а-а черт! Да что уж теперь…

— Вы тогда же уехали с Луизой?

— Да. Поженились, работали в одной труппе. Камилла не из тех, кто может прощать, нечем, сердца-то нет. Но Луиза доверчивая была, золотая. Лили Мэй похожа на нее. И такая же упертая. Постепенно они стали вместе привозить наших детей сюда, между сезонами. Каникулы, то-сё. Камилла даже уговорила жену сделать вместе тот проклятый номер. Как раз к тому времени после рождения дочки Луиза уже не возвращалась к своим лошадям, ну и захандрила. Никогда себе не прощу, что позволил…

— Вы заявляете, что Камилла каким-то образом виновна в гибели вашей жены?

— Каким-то образом! Она не успокоится, пока не угробит всех нас. Если бы я точно знал, что дьявол женщина, я был бы уверен, что имя ему Камилла.

— Было следствие? Суд? Приговор?

— Все вы… легавые. Для вас убийство, только подтвержденное приговором, может называться преступлением. Чтобы обязательно справочка и молотком чтобы по башке судья постучал, — брезгливо бросил Ходжес.

— Из-за вашей ненависти вы потеряли детей, это видно без всяких бумаг. Надо было раньше разбираться.

— Теперь она отняла у меня последнее… мою малышку. — Он с тоской отвернулся к окну и уставился на подоконник с кладбищем фиалок. Уже почерневшие цветы перевесили свои поникшие головки через край горшков.

Лишь сейчас Кассандре бросились в глаза плачевные изменения, постигшие дом. Всюду, где раньше царила чистота и правильность высшей пробы, теперь нагло обосновались хаос и беспорядок. Снятые картины стояли, стыдливо отвернувшись, словно провинившиеся дети в углах.

Сиротливое ощущение отчаяния и безысходности покрыло инеем некогда теплые пастельные обои с увядшими цветами, сплетенными в причудливый венок. Невидимые сталактиты льда спустились с потолка. Горе, словно зима, сменило прошедшее лето любви и тепла. Скорбь, достигнув крайней точки тления, наслала спасительное безразличие к грязи, разрухе и неустроенности. И озябшая душа напрасно кутается в одеяла уныния и разора. Хозяин, видимо, совсем перебрался сюда сверху, кресло, придвинутое к камину, было криво покрыто скомканным пледом. Теперь здесь была его спальня и, судя по количеству стаканов и бутылок на столике, бар.

— Ну, сейчас-то расклад обратный. Убили ее сына. — Кассандра не склонна была смягчать тон, но ей все меньше нравилась обязанность говорить с убитым горем человеком. Тяжелые собеседники — мертвые великаны.

— Но Луиза!.. — простонал Ходжес, не сдержавшись.

— Это мы еще выясним. Пока же давайте разберемся с убийством Ричарда Логана.

— Дети, а ну вниз! — Овладев собой, Ходжес кликнул сыновей. Отец мрачным взглядом предложил детективу не стесняться.

— Итак, Сайрус… Огастес, — Кассандра попыталась вспомнить, кто из них кто, — не хотите ничего мне сообщить?

— Вам же сказала Лили Мэй, — горько проронил один из братьев. — Да. Мы застрелили эту тварь. У его собственного логова. Как раз в ту ночь, когда он собрался похитить нашу сестру. Полиции ведь было наплевать на то, что творится под самым ее носом.

— Насколько я в курсе, предполагаемый отъезд Лили Мэй был добровольным.

— Ага, как же! — Детская наивность и непроходимая тупость казалась братьям просто возмутительной. — Да он же окрутил ее своими сатанинскими чарами.

— Где револьвер достали? — Кассандра все еще пыталась вернуть их в реальность, в которой из оружия вылетают пули, если спустить курок, а из сердца выливается кровь, если его прострелить. Гребаная обычная жизнь, в которой из-за этого одни люди погибают, а другие садятся в тюрьму как убийцы. И нет никаких чар, чудовищ или принцесс, а тем более аплодисментов восхищенной публики.

— Мы из цирка, — пояснил отец, — делать сальто-мортале, показывать простейшие фокусы и владеть оружием должен каждый ребенок, независимо от того, какую специальность он выберет.