Книга Тени любви, страница 62 – Александра Айви

Ну конечно, Леве знал основы призывания водных фей. Всего несколько недель назад он случайно сделал это. Его интерес был в том, не играет ли Дункан в какую-то нечестную игру.

— Тогда почему ему просто не пожелать, чтобы ты сделала его невосприимчивым к злу? — бросил Леве.

— Я фея, а не Господь Бог. Я могу изменить физическую внешность, как делала с тобой, или наколдовать материальное могущество. — Белла специально напомнила ему о том коротком времени, когда он был полноразмерным горгульей. Ах, какие были времена. — Но я не могу сделать кого-то бессмертным или повлиять на кого-то, кроме того, кто загадывает желание.

— Так значит, Дункан не может пожелать избавиться от своих врагов?

— Не а.

— Или заставить Кейна забыть его?

— Снова нет.

— Так чего же он пожелал?

Белла поморщилась.

— Как обычно.

— Богатство?

— Конечно. Так скучно.

— Что еще?

— Его собственный личный остров.

— Зачем ему остров?

— Мне кажется, у него есть какой-то грандиозный план собрать беглых псов и создать свою собственную стаю, как только Сальваторе убьет Кейна.

Его крылья захлопали в приступе веселья.

— Ну и дела! — Сальваторе никогда не позволит псам сбежать в какой-то собственный райский сад. Им повезет, если удастся спасти свою шкуру. Король оборотней, может быть, и чистокровка, но он такой же бешеный, как любой пес. Если хочешь знать мое мнение, его следовало свергнуть уже много лет назад.

— Я не говорю своим жертвам… — Белла торопливо поправилась. — Я хочу сказать, что не рассказываю своим счастливым повелителям, чего им надо желать, а просто подчиняюсь.

Леве это не обмануло. Как полнокровный демон, он был невосприимчив к заклятиям водной феи, но большинство людей, достаточно алчных, чтобы согласиться на предложенные ею три желания, вскоре узнавали, как правдива старая поговорка «слишком хорошо, чтобы быть правдой…».

— Так почему же Дункан не потребовал исполнения третьего желания?

Ее губы скривились.

— Он пес, а не демон.

Потребовалась минута, потом глаза Леве расширились.

— А. Он так похож на человека, что последнее желание обречет его на водные глубины твоего гнездышка?

— Такой сообразительный маленький горгулья, — пробормотала Белла, проплывая вперед и выходя из реки, чтобы предстать во всей своей красе.

Хвост Леве замер, когда лунный свет озарил миниатюрную, идеально сложенную женщину, одетую в одну только прозрачную тогу. Эта фея могла быть самым безмозглым, надоедливым созданием, которое когда-либо встречалось на его пути, но с ее белой кожей, раскосыми голубыми глазами и светло-зелеными волосами, она вызывала все возможные реакции в мужском теле.

— Mon Dieu, — простонал Леве.

Улыбаясь, Белла плавно приблизилась, водя руками по своим пышным формам.

— Тебе нравится?

Леве пробормотал свое любимое ругательство. Проклятая фея уже однажды одурачила его. Он был сексуально озабочен, но не был глуп.

— Я мужчина, мне нравится смотреть на красивую женщину, как и любому другому — но я также горгулья, обладающий силой, которая заставляет мир демонов дрожать в страхе, — проворчал он. — Мои… мужские достоинства не руководят мной.

— Какая жалость. — Белла преодолела небольшое расстояние, которое ему удалось отыграть, окутав его ароматом весеннего дождя. — Я так часто думала о тебе в мои долгие одинокие дни под водой.

— Oui, думала о том, как засунуть мои драгоценные яйца в тиски.

— О нет! Когда я думала о твоих яйцах, они были в совершенно другом месте.

Белла демонстративно облизала губы, и Леве чуть не проглотил свой язык.

Сейчас он хотел, чтобы его мужские достоинства одержали верх.

Так можно и рассудок потерять.

— Ба, — наконец выдавил Леве. — Ты думаешь, я забыл, как ты предала меня при первой же возможности?

Белла снова очаровательно надула губки.

— Признаюсь, я была чуточку раздражена, когда ты заставил меня вернуться в гнездышко после спасения твоих друзей. Разве можно обвинить меня?

Ниточке раздражения удалось пробиться сквозь его неистовое вожделение.

— Да, черт возьми, я могу винить тебя. Меня взорвал магической бомбой… какой-то пес. — Леве стукнул себя кулаком в грудь. — Меня! Ты представляешь, какое унижение мне придется пережить, если это маленькое происшествие станет известно моей семье?

— Да кто им скажет?

— Ну, дай-ка подумать… — Он ткнул когтем в ее сторону. — Ты. Ты им скажешь. Как еще лучше можно отомстить, выставив меня на посмешище перед собратьями?

Белла беззаботно посмотрела на него.

— Но я бы подумала, что ты уже… — Она закрыла рот рукой. — Уже!

Леве задрожал от гнева.

— Я уже — что?

— Ничего.

— О, очень даже чего. — Он сделал вращательный жест рукой, и в его ладони затанцевал огненный шар. — Наверное, мне следует просто превратить тебя в жабу и покончить с этим. По крайней мере, не придется беспокоиться, что ты распустишь язык.

Вместо того чтобы задрожать от ужаса, невыносимая надоеда протянула вниз руку, чтобы легонько погладить его крылья.

— Ну же, давай не будем спешить, мой крошечный горгулья.

О-о-о. Это было хорошо. Так хорошо.

— Я не крошечный, — возразил Леве натянуто. — Я величаво-изящный.

— Мне нравится изящество.

Леве застонал против своей воли.

— Прекрати.

— Твои губы говорят «нет», зато крылья — «да».

Леве взглянул через плечо и увидел, что эти предательские штуки сияют, как неоновая вывеска над дешевым баром.

— Глупые крылья.

— А как же эти восхитительные рожки? — Ее руки игриво коснулись корявых шишек. — Что скажут они?

— Белла… — Она коснулась особенно чувствительного места, и у него едва не подкосились колени. Эта фея знала, как ублажить горгулью. — О-о. Sacrcbleu. Где ты научилась делать это?

— То там то сям. — Белла наклонилась, чтобы лизнуть кончик рога. — Ты хочешь узнать, чему еще я научилась?

Закатив глаза, Леве признал поражение. Нет, он бросился в него очертя голову.

Если это ловушка, то и черт с ней.

Как могла любовь или даже привязанность давать такую неуверенность, такое смятение, такую откровенную пытку?

Теперь Ягр понимал это с болезненной ясностью.