Книга Голгофа женщины, страница 48 – Вера Крыжановская

Моя мать жива! О, как Господь милосерден! Где же она? Везите меня скорее к ней... Если верно мое воспоминание, то она должна быть очень красива и добра! — вскричала Ольга (мы будем называть ее настоящим именем).

Лицо ее осветилось выражением радости и надежды.

В эту минуту в смежной комнате раздался выстрел, а потом послышалось падение тяжелого тела.

С криком ужаса Ольга бросилась к двери, но она была заперта. Тогда она вместе с Ричардом пробежала в уборную и оттуда проникла в спальню. На ковре около шифоньерки лежал Иван Федорович, держа в еще судорожно сжатой руке пистолет.

Ольга, как безумная, бросилась к нему и, заливаясь слезами, покрыла его поцелуями, но Ричард отвел ее от раненого.

Дайте мне осмотреть рану и позовите людей, — сказал он.

Но прислуга уже сбежалась, привлеченная звуком выстрела.

Ивана Федоровича переели на кровать. Один из лакеев, бледный и расстроенный, помчался за доктором.

Ричард Федорович расстегнул жилет и убедился, что сердце еще бьется, хотя и очень слабо.

На груди виднелась ранка, откуда струилась кровь. Ричард Федорович смочил холодной водой свой носовой платок, наложил его на рану и забинтовал полотенцем.

Покончив с перевязкой, он вспомнил про Ольгу. Он нашел ее в глубоком обмороке в углу комнаты, перенес в гостиную и положил на диван, но не пытался привести в чувство; пробуждение к ужасной истине и так свершится слишком скоро.

Полчаса спустя прибыл хирург. Осмотрев и прозондировав рану, он сказал, покачивая головой:

Пуля была хорошо направлена, она неминуемо бы поразила сердце, если бы почти чудом не уклонилась в сторону, может быть, встретив на своем пути кольцо от часов. Тем не менее, внутреннее повреждение так серьезно, что я не могу отвечать за жизнь раненого. В настоящую минуту необходимо немедленно же извлечь пулю и вызвать сестру милосердия.

Во время операции Иван Федорович пришел в себя. Стоны его доказывали, как он страдает. Когда была окончена перевязка, он окончательно пришел в сознание, и первым его движением было сорвать повязку.

Что ты делаешь? Неужели ты хочешь прибавить еще новый грех, вместо того, чтобы преклониться пред Господом и вымаливать прощение? — прошептал Ричард Федорович, удерживая его руку.

Я должен умереть! Я не хочу, не могу жить! — пробормотал Иван Федорович едва слышным голосом.

Потом он от слабости закрыл глаза.

В ожидании сестры милосердия Ричард Федорович вполголоса беседовал с хирургом, когда неожиданно на пороге комнаты появилась бледная и расстроенная Ольга. Быстрая и легкая, как тень, она скользнула к кровати и прижалась губами к неподвижной руке больного. Потом, склонившись над ним, она пробормотала дрожащим голосом:

Жан!

Раненый вздрогнул и заволновался на кровати, а на бледном лице его появилось выражение непередаваемого отчаяния и ужаса.

Хирург тотчас же подошел, отвел Ольгу и шепнул на ухо Ричарду Федоровичу:

Ради Бога! Удалите отсюда эту молодую даму. Ее присутствие вредно действует на больного и вызывает в нем опасное волнение. Она не должна входить сюда.

Когда Ричард Федорович с Ольгой очутились одни в гостиной, последняя вскричала, прижимая обе руки к трепещущей груди:

Великий Боже! Что все это значит? Жан не любит меня больше. С тех пор, как он узнал, что я ваша дочь, я стала внушать ему ужас! Вы жестоки, отец, если умалчиваете о том, что я имею право знать.

Слезы помешали ей говорить.

Бедное дитя мое! Я поеду за твоей матерью. Она скажет тебе всю правду. А пока молись, чтобы Господь поддержал тебя, — ответил Ричард Федорович, ласково проводя рукой по ее склоненной головке.

Затем он наскоро простился с хирургом, боясь опоздать на поезд.

Никогда еще Ричард Федорович не приближался к своему дому с таким тяжелым сердцем. Какой ужасный удар должен он нанести своей жене, а между тем он не мог молчать и должен был торопиться.

Ксения Александровна ждала его с нетерпением и сильно беспокоилась. Уехав в девять часов утра, муж ее обещал вернуться домой в два часа, но вот уже восемь часов вечера, а его все нет.

Наконец, в девять часов вечера он приехал, но был так бледен и, видимо, так расстроен, что молодая женщина испугалась.

Не отвечая на расспросы и отказавшись от предложенного чая, Ричард Федорович увлек жену в кабинет, причем запер за собой дверь на ключ.

— Боже мой! Какое несчастье случилось? Не даром меня целый день мучило предчувствие! Ради Бога, говори скорее! — вскричала Ксения, охваченная нервной дрожью.

Твое предчувствие не обмануло тебя, моя бедная жена: я приношу печальную весть. Но прежде, чем я скажу ее тебе, я прошу тебя запастись всем твоим мужеством и помнить, что есть три существа, для которых ты — самое драгоценное сокровище на свете.

Ксения Александровна провела рукой по влажному лбу, а потом энергично выпрямилась.

И ты, и наши дети живы и здоровы, следовательно, ты можешь говорить без всякой боязни. Какое бы несчастье не поразило меня, я буду сильна.

У тебя есть еще ребенок, и дело идет о нем.

Ольга! Ты нашел Ольгу, и она умерла! — вскричала Ксения Александровна, вскакивая с дивана.

Нет, она жива, но, может быть, было бы лучше, если бы она умерла.

Понимаю: презренная воровка развратила ее, и ты нашел ее с любовником. Но, Боже мой, где же?

В Петербурге. Она актриса.

Это ничего не значит! Мы вырвем ее из этой среды, и, под влиянием нашей любви, она снова возродится для добродетели и счастья. Но едем же скорее к ней!

Я и явился, чтобы везти тебя к Ольге. Но, дорогая моя, самого ужасного ты еще не знаешь. Умоляю тебя, будь тверда. Ольга носит имя Виолеты Верни, и ее любовник... Иван!

Ксения Александровна, точно сраженная пулей, упала на диван и обеими руками схватилась за голову. Но из ее сжатого горла не вырвалось ни единого крика. Ей казалось, что череп ее разлетается на части.

Но вдруг она выпрямилась, оттолкнула флакон с солями, который муж хотел дать ей понюхать, и, вне себя от гнева и презрения, вскричала:

О, презренный! Только этой жертвы не хватало ему!

Сжалься над ним! Он не знал, какое преступление совершает, и сам безжалостно осудил себя. Узнав, кто такая Виолета, он выстрелил себе в грудь, и, по всей вероятности, не выживет. Человеческому отмщению он уплатил свой долг; остальное в руках Высшего Судьи!..

В кратких словах Ричард Федорович рассказал все случившееся и выразил желание, чтобы Ксения Александровна сейчас же ехала в этот дом несчастья, чтобы открыть Ольге истину и увезти ее оттуда. Сам же он не в силах говорить с ней. Поэтому надо торопиться ехать.