Книга Надувная женщина для Казановы, страница 80 – Дарья Донцова

Следующее пробуждение опять пришлось на утро. На этот раз в палате никого не было. Я встал, нацепил халат, хотел выйти в коридор, но в этот самый момент дверь распахнулась и в комнату вкатилась Нора.

– А поутру она опять улыбалась в окошке своем, как всегда, и из лейки ее струилась вода, – неожиданно сказала хозяйка.

– Вы о чем? – попятился я.

Элеонора подрулила к столу, на котором высился букет цветов.

– Во времена моей молодости была популярна песенка про женщину, которую пытался убить муж, – пояснила хозяйка, – уж он старался вовсю: и топил ее, и жег, и с восьмого этажа бросал, и под поезд кидал, ан нет, «а поутру она опять улыбалась в окошке своем, как всегда, и из лейки ее струилась вода!». Понимаешь, дамочка разводила цветочки, поливала их целыми днями, чем бесила супруга. Ну прямо как ты.

– Я?! Нора, это же несправедливо! Во-первых, я не имею мужа, то есть жены, во-вторых, не развожу цветы, в-третьих, меня никто не хотел убить!

Элеонора вытащила из недр кресла свое невероятное курево, папиросы «Беломорканал», и усмехнулась.

– Ладно, с первыми двумя доводами я согласна, но вот насчет третьего… Ваня, ты спрашивал себя, почему оказался в больнице?

– Стыдно признаться, – кивнул я, – упал в обморок, словно истеричная барышня. Надеюсь, Стриженов не сбежал? Он ведь, по условиям пари, не имел на это права.

– Еще как… – начала было Нора, но тут в комнату вошел Макс и возмутился:

– Ведь я просил без меня не начинать.

– Молчу, как тумба, – сообщила Нора.

Макс покачал головой:

– Сладкая парочка!

– Кабы не я, твоему Петеру вовеки не разобраться, – взлетела ракетой Нора, – я все узнала. Я, сидя в Москве, а не он – здесь!

– Вы о чем? – насторожился я.

Максим открыл дверь.

– Петер, входи.

В палату ввалился довольно толстый дядька.

– Привет, – с легким акцентом сказал он.

– Знакомься, – буркнул Макс, – Петер Гонза, мой коллега, работает в Праге, в том же ведомстве, что и я. Когда-то мы вместе учились в академии.

– Замечательное время, – вздохнул Петер, – первое слово, которое я узнал по-русски, было «водка», потом «девочки», затем «место происшествия». Жаль, теперь практики особой нет. Забывать лексику начал.

– Вот начнем беседовать, и все вспомнишь, – пообещал Макс, потом он снова повернулся ко мне: – Это не допрос, а дружеский треп.

– Ладно, – не слишком понимая, что к чему, ответил я.

– Буду говорить первой, – разозлилась Нора.

– Нет, – не согласился Макс, – все, внимание! Ваня, садись на кровать, Петер иди в кресло. Итак, историю про пари все знают, повторяться не буду. Начну свой рассказ с характеристики Стриженова. Господь наградил Михаила талантом актера, однако, оказавшись на сцене, Стриженов терялся, забывал текст и выглядел очень бледно. Он быстро понял, что карьеры на актерском поприще не сделает никогда, и ушел из театра.

Но вот парадокс, полностью провалившись как лицедей, в обычной жизни Стриженов умел великолепно притворяться. Он обладал феерической фантазией и редким талантом убеждать других.

– Да, – кивнул я, – почти все опрошенные мной говорили: не хотел давать ему денег, а все-таки дал.

– Именно так, – кивнул Макс. – А еще он магнетически действует на окружающих, и первое время, пока человек не понимает, что представляет собой Стриженов, он обожает Михаила. Вот Мишенька и пользовался этим даром в хвост и гриву. Работать он не собирался, пристроился для вида на фирму, ездил по домам с поздравлениями, но на самом деле жил за счет женщин, имел трех жен и умело лавировал между ними. Некоторое время супруги ничего не подозревали и искренне считали, будто их сокровище часто ездит в командировки. Но сколь веревочке ни виться, а кончик будет. Стриженов очутился на зоне. Кстати, мне сейчас не хочется мазать Михаила одной черной краской. Да, он лгун, фантазер, лентяй, бабник и очень нечистоплотен в денежных вопросах, но у него добрая душа. Заболевшего Митрофана Стриженов считал другом и, не боясь заразиться туберкулезом, ухаживал за приятелем, не ожидая никакой награды. Весть о деньгах Сергея Кольского явилась для него полной неожиданностью. Еще Михаил любил Лиду, или ему казалось, что он испытывает к Московской светлые чувства. Приехав в Ковальск, Миша сначала не пошел к бывшей жене, решил не мешать чужому счастью и прибег к ее услугам, только когда стал искать общак. Сейчас он говорит, – вздохнул Петер, – что задумал получить деньги только для того, чтобы уехать с Лидой в тихое место, хотел быть рядом с любимой.

– Врет, – покачал я головой. – Впрочем, Московская тоже мастер художественного свиста. Такую мне историю вначале спела про сводных сестру и братика, с подробностями, о маме, папе, службе в армии, раз пять подчеркнула, что она ни в коем случае не является бывшей женой Стриженова. И ведь как убедительно врала! Целый роман сочинила. Самое интересное, что я ей поверил. Зачем она так старалась и придумывала небылицы?

– Вы уже сами ответили на свой вопрос, – пожал плечами Петер, – она хотела, чтобы вы ей поверили. Лиде, скрывшей от мужа первый брак, пришло в голову, что пусть уж лучше Михаила сочтут ее братом. А еще ей хотелось, чтобы Стриженова увезли из Ковальска куда подальше. Поэтому она сначала лгала, потом сообщила, что Михаил поехал к Карелии, затем, когда вы ее прижали, рассказала правду и предложила помочь его отыскать. Поймите, Лиде надо было избавиться от Михаила на пару недель, она с мужем и правда собралась в Израиль, а туда Стриженову будет трудно попасть. Израильтяне, напуганные террором, тщательно следят за безопасностью страны.

– Может, он и впрямь любил Лиду, – вздохнул я, – ведь рассказал же ей про общак.

– Думаю, дело в ином, – влезла Нора, – страсть тут ни при чем, один расчет. Михаил предполагал, что, услыхав про сумасшедшие деньги, Московская начнет ему активно помогать, расспрашивать Свету, лезть к той в душу.