Онлайн книга «Кольцо предназначения»
|
– Вера! Как она потрясенно смотрит... Не узнала? Забыла? Или он напрасно окликнул ее, своим летяще-счастливым голосом прилюдно выдав связавшую их летнюю тайну? – Алексей? А я вот... Тут... Она помнит его, помнит его имя и стыдится, стыдится, суетливо поправляет шапку, прячет в карман засаленные перчатки с отрезанными пальцами, а из-под куртки торчит треугольный хвостик – конец обвязанного вокруг поясницы шерстяного платка. Неужели торгует тут, на рынке? Как она угодила сюда, такая маленькая, беззащитная? Они заговорили хором. Прорвало. – А я тебя искала, приходила... – А я оставил телефон в... пансионате, все ждал твоего звонка... И думал все время... – И вспоминала... – А я... – А ты... И замолчали разом. – Может, уйдем куда-нибудь? Здесь дует. И комната, так сказать, проходная... – Я не могу уйти. Алексей, я торгую тут... Работаю. Лоток, то есть точка, то есть торговое место. Его не на кого оставить. И закрыться не могу, грузчик только в пять подойдет. – Ты признаешься в этом, как в кровосмешении. – Почему в кровосмешении? – Неважно. Вера, это не преступление, а только препятствие. Мы встретимся сегодня вечером. Когда ты освободишься? Я за тобой заеду. В пять? – Нет-нет, подожди, – шептала она и смеялась, вцепившись в его большую руку. – Мне нужно привести себя в порядок. Давай встретимся часов в восемь, ладно? Где-нибудь в городе, хорошо? – Хорошо, тогда в «Европе». Ты знаешь гостиницу «Европа»? Я там живу. – Так ты не из этого города? – Нет. Это что-то меняет? Вероника, разумеется, знала «Европу». Это была лучшая гостиница в самом центре города, недавно выстроенная, огромная, как Эверест. Или как Эльбрус, кто их разберет. Еще три года назад Вера, прогуливаясь с сестрой и мамой по главной пешеходной улице города, провинциальному Арбату, видела, как возле входа остановился бесконечно длинный автомобиль, и из него, переваливаясь, выбрался последний генеральный секретарь и первый президент канувшего в Лету государства. Вера Ивановна, которая всегда была неравнодушна к его бархатному мужскому шарму, решила взять автограф, но ее аккуратно оттеснил в сторону человек в плохо сидящем костюме.. Впрочем, экс-президент заметил ее, «и в гроб сходя благословил», как потом цинично заметила Вика. Пожал руку, дал автограф на записной книжке, ласково улыбнулся и прошел в гостиницу. И вот теперь в «Европу» отправится Вероника. Гостиницы в родном городе всегда окутаны каким-то флером загадочности. – Вера! Так ты придешь? Номер семьдесят второй, но скорей всего я буду ждать тебя внизу, в холле. Придешь? – Да. Да, конечно. И он обнял ее за плечи, очень осторожно, словно боясь спугнуть, и прикоснулся губами к ее запрокинутому, ждущему лицу, к бархатным щекам, к опущенным векам, к трогательно-холодному носику, и напоследок – изысканное лакомство, горьковато-сладкое дыхание, мятный холодок зубов – к губам. Рынок вокруг исчез в жемчужной дымке, из нее только-только стали выстраиваться заколдованные замки Фата-Морганы, волшебный лес, единорог на изумрудной поляне... Когда Алексей отстранился, Вера судорожно вздохнула – не уходи, не оставляй меня, здесь сквозняк, и холодно, и толкают, и слитное жужжание рынка раздражает к иным звукам приноровившийся слух. – Я жду. До встречи. – До встречи... И он ушел, быстро, не оглядываясь. А Вера еще чуть-чуть постояла возле щедротелых селянок, принесших ей обещанное счастье, и пошла к себе. – Вероник, у тебе чего, запор, че ли? Ты где была-то? Я на два лотка разрываюсь, как жучка, а она улыбается еще! Чего я тут тебе, прислуживаться взялась? Вероника! Да что с тобой такое? Заболела? Тамара Тимофеевна смотрела на соседку удивленно и рассерженно – никогда не видела у нее такого растерянно-счастливого лица. * * * Невозможно, невозможно что-то сделать с собой за два часа! Вероника приняла душ, уложила волосы, достала самые лучшие джинсы, вязаный топ, купленный еще в лучшие времена в дорогом магазине, очаровательный комплект белья... Но ничего уже не поделаешь с обветренной кожей, утратившей юное свечение, от серых мыслей и серых дней сделавшейся тусклой, с маникюром и педикюром разновидности «домашний». Линия бровей потеряла четкость, а от крыльев носа к углам рта пролегли тонкие, четкие морщинки – и это только за два последних месяца. Холодных, безнадежных месяца. От горестных мыслей отвлек телефонный звонок. Кто бы это мог быть? Последнее время телефон в ее большой, запущенной квартире звонил так редко... Это была сестра. Вера представляла ее себе сейчас очень хорошо. Сидит в своей бежево-розовой, по-немецки безвкусной спальне на мягком диванчике. Холеное, фарфоровое лицо, изящное домашнее платье, голая собачонка дрожит в ногах, маленький столик сервирован для вечернего чаепития. Вика одной рукой держит телефонную трубку, другой – тонкую чашечку и косится на соблазнительное рассыпчатое печенье. Но нельзя, нельзя, она и так набрала много лишнего веса. – Никуша, это ты? Ты что молчишь? – Да, Викуль. Кому ж еще быть? – Ну, рассказывай, как у тебя дела. – Спасибо, нормально. Она знала – это формальный вопрос. Сейчас Виктория капризно протянет что-то вроде: «Ну-у, как же это так, ты просто мне ничего не хочешь рассказывать», и сразу же забудет об этом, начнет взахлеб делиться собственными новостями и достижениями. Заново отделали столовую в модной лавандовой гамме; Карл подарил ей автомобильчик, «такой маленький, хорошенький», жизнь все дорожает, неделю назад ездили в Турин, потратили кучу денег; песик Рокки кушает только супы-пюре, и он такой умный, гораздо умнее таксы, которая у них жила когда-то. Кстати, как он? Помер? Давно уже? Говорила? Ну, может быть, я не помню... И тут Вера вспылит и, как ни сдерживайся, обязательно скажет Виктории какое-нибудь горькое и обидное слово и даст повод упрекнуть себя в эгоизме, в зависти, в самых черных и грязных чувствах, которых мама не поняла бы и не одобрила никогда! Ну, забыла Вика про смерть таксы, что ж тут такого? У нее такая бурная, насыщенная жизнь, Вероника могла бы это понимать! Таков был прошлый разговор и позапрошлый тоже, и позапозапрошлый, наверное, мало чем отличался. – Веру-унь, ну куда ты все пропадаешь? У меня потрясающая новость! – Новый автомобиль? – А вот не угадала! У нас будет ребенок! – Что? – Да не «что», а «кто»! Ре-бе-нок! Я беременна! Четвертый месяц уже! Ура? Вероник, у тебя будет племянник! Или племянница, пока неизвестно! – Я страшно рада, Вика. Как ты себя чувствуешь? – Отлично! Никогда в жизни не чувствовала себя так хорошо. Прямо хоть всю жизнь проходи беременной! |