Книга Бриллиант мутной воды, страница 50 – Дарья Донцова

— И как теперь поступить? — поинтересовался я и слегка поерзал в подливке.

Было мокро, скользко, холодно и крайне некомфортно. Нора не успела ответить, потому что в комнату вернулась Лена. В руках она держала белый рулон.

— Ну, — дружелюбно предложила домработница, — давайте затяну как следует.

— Ой, нет, — испугался я, — не подходи ко мне.

— Придется тебе, Лена, за баралгином бежать, — вздохнула Нора, — в аптеку. Видишь, дело какое, ему следует обезболивающее дать.

— Так у нас есть, в таблетках, — мигом отозвалась Ленка. — Помните, мне прописали от радикулита, сейчас принесу.

— Эй, постой, — попыталась спасти положение Нора, — в таблетках не подойдет, надо в ампулах, чтобы быстрей подействовало!

Лена замерла на пороге, потом поинтересовалась:

— Вы уколы делать умеете? Я нет.

— Я тоже, — призналась Элеонора.

— Зачем тогда нам ампулы?

— Выпьет, они действуют сильней, чем таблетки, быстрее боль снимут, видишь, как он мучается.

Сказав последнюю фразу, Нора уставилась на меня в упор.

Я уже собирался спросить: «Что вы на меня так странно смотрите?» — как хозяйка четко повторила:

— Бедный Ванечка, тебе так больно, прямо сил нет смотреть!

Сообразив, что к чему, я застонал:

— А-а-а-а…

— Ну надо же, — всплеснула руками Ленка, — прямо невмоготу, да?

— О-о-о-о…

— Ладно, ладно, сейчас схожу.

— Деньги возьми, — обрадовалась Нора, — кошелек в прихожей.

— Зачем они мне? — удивилась кухарка.

— Тебе в аптеке просто так ничего не дадут!

— А к чему мне аптека?

— Послушай, дорогая, — вскипела Элеонора, — только что мы договорились: бежишь за ампулами баралгина, видишь, как Ванечка исстрадался.

— У-у-у-у, — на всякий случай взвыл я.

— Ну, давай быстрей…

— Не надо в аптеку идти, у меня есть это лекарство.

— У тебя таблетки, а надо АМПУЛЫ!!!

— И стекляшки имеются, в холодильнике лежат.

— Откуда? — оторопела Нора.

— Помните, я осенью упала? Вот доктор и велел купить. Было десять штук, осталось четыре, Ивану Павловичу хватит, — спокойно возвестила Лена и с грацией бегемота выскользнула из гостиной.

— Вы не можете придумать что-нибудь такое, чего точно нет? — подал я голос из подливки.

— Мне в голову не могло прийти, что у нас в холодильнике есть в запасе какие-то лекарства! — воскликнула Нора. — Мы ведь все патологически здоровы. Ну печень иногда шалит, но я сама обычно виновата, съем три куска торта с кремом…

— И что, мне теперь до утра тут сидеть? — безнадежно вздохнул я и добавил: — Очень противно.

— Ничего… — начала Нора, но тут в комнату, запыхавшись, влетела Лена.

— Вот, в ложку вылила, раскрывайте рот пошире.

— Ты мне? — осторожно поинтересовался я.

— Кому ж еще? — удивилась Ленка. — Болит у кого?

Понимая, что все обстоятельства складываются сегодня против меня, я молча проглотил лекарство.

В ту же секунду нестерпимая горечь разлилась по языку и достигла желудка. Рот мигом наполнился слюной, из глаз полились слезы.

Никогда до сих пор мне не приходилось глотать ничего подобного.

— О господи, — вырвалось из меня.

— Эк его колбасит, — с сочувствием произнесла Лена. — Болит так?

Я, с трудом ворочая онемевшим от лекарства языком, сказал:

— Очень горько, прямо жутко!

— Ну, бедняжка, — продолжала жалеть меня Лена, — ну-ка, заешьте сладеньким, желе у меня сегодня высший сорт, молочное, давайте кушайте!

Под носом у меня оказалась хрустальная креманка, набитая чем-то, больше всего похожим на холодец, только белого цвета.

— Скушайте кусочек, — гудела Лена, — сразу лучше станет.

Я неприхотлив в еде. В принципе могу съесть любой продукт, был бы он свежим. Есть два исключения. Первое — холодец. Тася, домработница Николетты и по совместительству моя няня, видя, что из ресторана приносят для гостей студень, всегда кривилась.

— Ни в коем случае не ешь, — шепотом предупреждала она меня.

— Почему? — один раз поинтересовался я.

— Вдруг туда желатин положили, — объяснила Тася, — знаешь, из чего его делают? Из костей дохлых животных.

Все, после этого я никогда не мог прикоснуться ни к чему дрожащему. Холодец, желе, пудинги… Эти лакомства я не могу даже видеть. Второй же продукт, который я на дух не переношу, — молоко.

И вот теперь мне предлагалось съесть блюдо, состоящее одновременно из двух отвратительных ингредиентов. Молочное желе! Хуже мог быть только стаканчик из картона.

— Кушайте скорей, — уговаривала меня Ленка, — вам понравится! Ну, открывайте рот, давайте, давайте. Сейчас хорошо станет! Боль пройдет, экий вы неловкий…

И она ткнула чайной ложечкой мне в губы. Я машинально повиновался приказу и, проклиная собственную мягкотелость и хорошее воспитание, принялся покорно глотать скользкие куски. Мне казалось, что в горло проскакивают лягушки. Одно было хорошо, онемевший от баралгина язык не ощущал никакого вкуса.

Нора молча наблюдала за происходящим.

— Ну как? — поинтересовалась Ленка. — Легче тебе?

— Скорей, — прошептал я, — скорей дайте тазик, тошнит!

Ленка схватила пустую тарелку.

— Держите.

В ту же секунду желе вернулось назад.

— Простите, — прошептал я, — не знаю, от чего это со мной, ей-богу, очень вкусно было!

— Главное, не двигайтесь, — испуганно велела Ленка, — сейчас уберу.

Мы с Норой вновь остались вдвоем.

— Может, ее за меновазином послать? — в задумчивости протянула хозяйка. — У нас его точно нет.