Книга Бриллиант мутной воды, страница 57 – Дарья Донцова

Женщина чуть не уронила крохотную чашечку.

— Вава!!! Да ты с ума сошел!!!

Я посмотрел на Коку и увидел на дне ее глаз плохо скрытое беспокойство.

— Чтобы мы с Николеттой отправились в сомнительные заведения, — слишком шумно возмутилась она, — что взбрело тебе в голову!

— Кока, я все знаю!

Пальцы, унизанные кольцами, задрожали, дама быстро поставила фарфоровую чашку на столик, сделанный трудолюбивыми крепостными в восемнадцатом веке, и пробормотала:

— Ну Николетта! Договорились же! Никому ни слова!

— Она и не рассказывала.

— Откуда тогда информация?

Я схватил Коку за плечо:

— Послушайте, Николетта попала в скверную историю. Вы можете хоть раз в жизни перестать кривляться и начать разговаривать нормально? В конце концов, я понимаю, что вы недолюбливаете мою мать, но ведь не до такой же степени, чтобы желать ее смерти?

Неожиданно с лица Коки сползла светская улыбка, она потянулась к расписной шкатулке, вытащила оттуда длинную турецкую папиросу и с явной обидой произнесла:

— Между прочим, Павел сначала ухаживал за мной, а Николетта его отбила.

— Какой Павел?

— Да твой отец, дурачок. У нас был замечательный роман, дело шло к свадьбе, кстати, я всегда хотела быть женой писателя. Все так хорошо складывалось! И тут появляется Николетта и отбивает Подушкина! Скажи, это красиво?

— Кока, эта история случилась почти пятьдесят лет тому назад!

— Что ты несешь, Вава! — подпрыгнула дама. — Нам с Николеттой нет еще и сорока!

Я тяжело вздохнул. Нет, с ней невозможно разговаривать нормально. Вы только послушайте! Им с Николеттой нет еще и сорока! Кока что, забыла, сколько мне лет? Или она думает, что маменька произвела сына на свет еще до своего рождения? Да уж, похоже, Кока окончательно впала в маразм. Они с маменькой могут врать про свой возраст кому угодно, только не мне.

— Вы же потом вышли замуж. — Я решил увести даму от дебатов на тему возраста.

— Да, и очень удачно, — кивнула головой Кока, — никогда не нуждалась, но Вениамин был генерал, солдафон, никакой тонкости. «Всем встать, полк кругом, шагом марш». Ах, Ванечка, я так мучилась! Прямо дергалась вся на суаре: [5] а ну как Веня глупость сморозит! Он мог такое сказануть! Иловайский до сих пор вспоминает, как мой муж на вопрос: «Нравится ли вам Камю?» — ответил: «Не знаю, еще не попробовал, скажите, в какой миске этот салат!» Господи, я ему сто раз объясняла: Камю — это писатель. Но толку-то! Постоянно приходилось за руку его водить и за язык держать. Веня из деревенских мужиков, карьеру сделал, а воспитания не приобрел. Я его едва научила рубашки каждый день менять, все возмущался: «Зачем ее стирать, вывешу за окошко на десять минут, и снова свеженькая». А Павел — дворянин, аристократическая натура. Да что там говорить! Николетта поступила отвратительно!

Кока отвернулась к окну и стала с раздражением закуривать. Я молча держал перед ней зажигалку. Интересно, а сама Кока читала модного в среде советской интеллигенции в 60-е годы Альбера Камю? Скорей всего, нет. Но мне, честно говоря, наплевать на ее образованность.

— Кока, и мой отец, и Вениамин Александрович давно умерли, а Николетта вляпалась в идиотскую историю. Зачем вас потащило в стрип-клуб?

— Из любопытства, — ответила она. — Один раз мы ехали вместе из гостей на моей машине, и тут колесо прокололось. Мы вышли. Ну представь, стоим на шпильках, в вечерних платьях, правда, в шубах, но у меня под юбкой нет белья, думаю, у твоей мамаши тоже…

— Почему? — изумился я.

— Дурачок, — снисходительно улыбнулась Кока, — так почти все одеваются, юбка лучше сидит. Одним словом, начали замерзать, и тут видим вывеску: «Клуб „Желтая мельница“», мы и пошли туда. Кстати, место очень и очень приличное!

— Отчего вы так решили?

— А возле охранников какие-то девки толклись, но их внутрь не пустили, сказали: «Мест нет». Перед нами же двери мгновенно распахнули, мигом поняли, что пришли дамы из светского общества.

Забыв спросить разрешение, я потянулся к сигаретам. Глупость Коки обезоруживает. Секьюрити увидели двух пожилых, но хорошо сохранившихся и шикарно разодетых дам. Естественно, их без писка пустили в притон.

— Сколько раз вы там были?

— Ну… два, три, максимум пять.

— А потом решили повеселиться в злачном местечке на Новый год?

— И что плохого? — ринулась в атаку Кока. — Стол был хорош, концертная программа чудесная.

— Люди вашего круга не ходят в подобные места!

— А мы никому не рассказывали, впрочем, на Новый год можно, — как ни в чем не бывало заявила Кока.

Так, теперь понятно, откуда маменька знает, куда следует засовывать стриптизеру деньги. Полный негодования, я рассказал Коке все о Мише. Если кто и может повлиять на Николетту, так это заклятая подруга. Честно говоря, я ожидал, что она ужаснется и бросится к телефону. Наберет номер маменьки и заявит: «Имей в виду, дорогая, двери моего салона мигом закроются перед тобой, если выйдешь замуж за стриптизера».

Коку отличает редкостный снобизм. Она ни за что не пустит на свои антикварные диваны парня, пользующегося сомнительной репутацией. А Николетта не захочет прослыть дамой, которую не принимают у Коки. И потом, насколько я знаю маменьку, ей потребуется похвастаться кавалером. Тихо сидеть у телевизора, пусть даже в компании сверхмолодого мужа, это перспектива не для Николетты. Взвесив все «за» и «против», маменька выгонит Михаила. Но Кока удивила меня до крайности. Она не пришла в ужас, узнав, какая судьба постигла всех супруг альфонса. Нет, наоборот, Кока закатила глаза и прощебетала:

— Боже, как романтично! Умереть от любви! О такой смерти мечтает каждая женщина. Господи, как повезло Николетте! Скончаться в объятиях!

— Моя мать пока жива, — обозлился я.

— Ну да, верно, — остановилась на секунду Кока, но потом бодро продолжила: — Но ведь это вопрос времени?

Честно говоря, я растерялся.

— Кока! Вы желаете Николетте смерти?

— Что ты, Вава! — возмутилась светская львица. — Я просто сгораю от зависти, такое романтическое приключение. Меня, естественно, позовут подружкой невесты, придется шить розовое платье.