Книга Букет прекрасных дам, страница 62 – Дарья Донцова

— Не старайтесь, — ухмыльнулась Инна, — его и специалисты не знали. Мотались по провинции, лабухали в коровниках. Потом вся дрянь с перестройкой завертелась, затем возраст начал подпирать. В тридцать пять уже трудно спать в автобусах и по восемь часов глотку драть. Пошла в музыкальную школу, преподавала пару лет за гроши. До-ре-ми-фа-соль, кошка слопала фасоль. Обнищала совсем, обносилась, а тут подружка предложила на рынок пойти, вот и стою. Да здесь полно людей с образованием, даже кандидаты наук есть, а возле ворот мужик шарфами торгует, так тот вообще профессор.

— У ваших согруппников как дела шли?

Инна опять развернула листок.

— Лара Федотова замуж вышла, дочку родила, на сцене не работала. Да ей незачем, у нее муж крупный бизнесмен, деньги рекой текут. Неля Малышева спилась совсем. Мы в прошлом году собирались вместе, училище юбилей праздновало, ну и пригласили всех. Неля явилась в лохмотьях, прямо бомжиха, лучше бы совсем не приходила. Анастас Рогозин процветает, газета у него очень популярная, тираж большой. Феоктистова Майя и Сергеева Женя давно за границей, уехали в Израиль. Где они сейчас, не знаю. Катя Ярцева в школе преподает…

— А Оля Родионова? — спросил я.

— Олечка давно погибла, — вздохнула Инна, — мы на последнем курсе были, когда она в автомобильную аварию попала. Это была первая смерть среди наших. Все так горевали!

— Говорят, она ждала ребенка?

— Это-то самое ужасное, — отозвалась Селезнева. — Девочка осталась жива, а Олька скончалась.

— Почему?

— Никаких подробностей я не знаю. Мы хоть и учились вместе, но не дружили. Нет, поймите правильно, в коридорах общались, в столовую ходили, на вечера отдыха, но в гостях друг у друга не бывали. Родионова с Женей Сергеевой дружила, с Малышевой и с Ларой Федотовой. Вечно они шушукались, что-то придумывали, занятия прогуливали. А меня не любили.

— Почему?

— Старостой меня назначили за хорошую учебу и дисциплинированное поведение. Приходилось в журнале отмечать отсутствующих. Ларка пару раз подкатывалась и просила так сладенько: «Инночка, не пиши ничего про нас». А как же не писать? Мне потом нагоняй. Вот они и перестали со мной дружить.

— Вы недавно собирались все вместе?

— Да, на юбилей училища.

— Все были?

— Нет, нет. Сергеева и Феоктистова отсутствовали.

— А Малышева с Федотовой?

— Притопали. Одна в рванье, другая в бриллиантах.

— Телефонами, случайно, не обменивались?

— А как же.

— Дайте мне их координаты.

— Что случилось-то? — наконец догадалась поинтересоваться Инна.

— Служебная необходимость, — загадочно ответил я. — Впрочем, если не хотите помочь, уточню по своим каналам.

— Какой же тут секрет, — вздохнула Инна, — книжка у меня в автомобиле лежит.

Мы вернулись к грузовику, и я получил необходимые сведения.

— Ларке можно прямо сейчас звонить, — напутствовала меня Инна, — она ничегочешьки не делает, дома телик глядит, а Неля, наверное, пьяная валяется.

Я вернулся к своей машине и позвонил Федотовой.

— Алло? — пропел девичий голос.

— Можно Ларису?

— Мама, тебя! — заорала девушка.

Через секунду снова послышалось: «Алло», — произнесенное точь-в-точь таким же юным голосом.

— Вы Лариса?

— Да.

— Простите за беспокойство, имя Оли Родионовой вам знакомо? Вы еще учились…

— Я великолепно помню Олю, — перебила меня женщина, — только она давно умерла. А в чем дело?

— Мать Родионовой хочет найти отца Риты.

— Ничего не понимаю! — воскликнула Лариса.

Я принялся довольно путано объяснять суть вопроса.

— Ладно, — смилостивилась собеседница, — чего по телефону разговаривать, лучше приезжайте ко мне, пишите адрес.

Примерно через час я входил в подъезд высокого дома из красного кирпича. Элитная постройка, как теперь выражаются. Вот только место для здания, на мой взгляд, выбрано неудачно. Шикарные окна, большие, с зеркальными стеклами, смотрели прямо на шоссе, а в двух шагах от дома шумел огромный рынок. Но подъезд впечатлял, даже пугал. Когда-то подобный эффект использовали зодчие в Испании, во времена инквизиции. Огромные мрачные соборы должны были подавлять человека, пришедшего на службу, лишний раз напоминать о его ничтожности перед богом.

Наверное, архитектор, проектировавший подъезд дома, вовсе не желал достигнуть подобного эффекта, но я почувствовал себя неуютно в почти сорокаметровом пространстве, застеленном коврами, завешанном картинами и заставленном горшками то ли с настоящими, то ли с искусственными цветами.

— Вы к кому? — поинтересовался охранник.

— К Федотовым, в сто двадцатую.

— Присядьте на минуту, — вежливо указал секьюрити на кресло.

Увидав, что я покорно выполнил указание, охранник позвонил в квартиру, выясняя, сказал ли гость правду. Поняв, что Федотова ждет меня, парень без тени улыбки произнес:

— Пятнадцатый этаж.

Не сказав ему «спасибо», я вознесся вверх и увидел, что дверь нужной квартиры открыта, а на пороге стоит стройная девушка. Ожидая, что она сейчас крикнет: «Мам, к тебе пришли», — я шагнул в ее сторону и услышал вопрос.

— Это вы хотели узнать об Оле Родионовой?

— Вы Лариса Федотова? — глупо удивился я.

— Да, — спокойно пояснила девушка, — входите, раздевайтесь и объясните что к чему. Честно говоря, я ничего не поняла из ваших слов, сказанных по телефону.

Я начал стаскивать куртку, затем ботинки. В голове быстро крутились цифры. Дочери моей хозяйки в этом году должно было исполниться сорок. Значит, стоящей передо мной даме примерно столько же, ну на год меньше, предположим. Но как она выглядит!

Правда, когда Лариса проводила меня в гостиную, стало понятно, что ей уже исполнилось тридцать. Легкие морщинки, «гусиные лапки», бежали от уголков глаз к вискам. Но шея была свежая, грудь упругая, а талию я сумел бы обхватить двумя пальцами. Ей можно лишь с натяжкой дать тридцать лет, но сорок — никогда.