Книга Ради тебя одной, страница 46 – Иосиф Гольман

На этот раз Вепрев огрызнуться не посмел: мало кто вообще смог бы ответить, глядя на эту улыбку.

– Жалко, – тихо сказал он.

– И мне жалко, – сказал Прохоров. – Помянем его душу.

Он встал. Сам, не вызывая Эллу, подошел к небольшому, тоже из дубового массива, шкафу. Достал бутылку обычной «Московской» и две стопки. Ловко раскупорил, налил по половинке.

– За упокой, – сказал он. Выпили молча, без чоканья.

Вепрев вдруг почувствовал магическое притяжение этого странного и страшного человека. Он отдавал себе отчет, что, скорее всего, Жабе наплевать на судьбу его родственника. Да и на его, Вепрева, судьбу. Но воля и тяжелая сила Прохорова завораживали. «Глыба», – даже с каким-то восхищением подумал о боссе Вепрев. Впрочем, Константин не романтик. Он понимает, что, когда глыбу взрывают, надо держаться подальше от обломков – могут придавить.

Будто подслушав его мысли, Прохоров поинтересовался:

– А может, тебе страшно?

– С чего вы взяли, Анатолий Алексеевич?

– Ну, каждому человеку когда-то бывает страшно. Конечно, в этом Велегурове нет ничего особенного. Просто тебе пока не везет. Знаешь, иной мастер спорта выигрывает у чемпионов и постоянно продувает одному и тому же перворазряднику. Слышал такое выражение – неудобный противник?

– Слышал, – сказал Вепрев. – Я Велегурова не боюсь, если вас это интересует. И дело не брошу, пока лично не удостоверюсь в том, что он сдох.

– А вот лишних эмоций как раз и не надо. Пусть в вашей паре будет только один психопат.

– Что психопат – это точно. Вы знаете про пулю во рту? – Вепрев лично присутствовал на вскрытии и видел реакцию патологоанатома, когда в ротовой полости убитого обнаружилась завернутая в тряпочку пуля. Константин не стал ничего объяснять медику, более того, авторитетом босса заставил доктора убрать из описания всякое упоминание об этом моменте. Но себя-то не обманешь – Вепреву стало страшно, когда он почувствовал глубину ненависти этого человека. Слава богу, что пули никого не боятся и убивают бешеных точно так же, как смирных.

– Детективов начитался наш друг, – сказал Прохоров. – Африканские ритуалы. Жизнь ему они не продлят.

– Конечно, – согласился Константин. – Теперь он мой кровник.

– А как получилось, что твои упустили Береславского?

– Слишком хитрым оказался. Загнал ребят в низкий туннель под железной дорогой.

– А я ведь просил отнестись к нему серьезно! Где он был после того, как оторвался? С кем встречался?

– Мы подозреваем, что ездил к своему другу, Прицкеру. Проведать.

– Почему так решили?

– Он явно шел в тот район. И потом, Прицкер к ночи был вдрызг пьян. А алкогольного у него ничего не оставалось.

– Вы, что ли, выпили? – недобро усмехнулся босс.

– Не пили мы, – разозлился помощник. – У него было две бутылки водки, мы забрали в бачок омывателя залить, ничего не видать в сумерках. А терять время на остановки не хотелось. Еще было коньяку на донышке. А вечером я ему звонил, он уже пьяный был. В стельку.

– Зачем звонил?

– На всякий случай. Мы и телефон его время от времени слушаем.

– А квартиру?

– В квартире прослушку не оставляли, – ответил Вепрев.

– Почему?

– А зачем он нам нужен?

– Может, девчонку опять к нему привезли? Такое в голову не приходило?

– Так не бывает. Это ж какую наглость надо иметь.

– Я бы так и поступил, – спокойно сказал Жаба.

– Сравнили. Себя и этого лоха, – без всякой лести сказал Вепрев. Он действительно был высокого мнения об оперативных способностях босса.

– И все же я бы проверил этот вариант.

– У меня семнадцать человек и восемьдесят два адреса, – не согласился подчиненный. – К тому же я не могу к Велегурову посылать людей поодиночке. Можно еще раз посетить алкаша, но значит, чего-то другого не успеем. А чужих в дело вводить – только темп потеряем.

– Тебе виднее, – согласился Прохоров. – Я только к тому, чтобы ты этих орлов из «Беора» держал за серьезных. Пока они нанесли нам больше потерь, чем мы им.

– Зато главные их козыри выбиты, – перешел к приятным новостям Вепрев. Анатолий Алексеевич уже знал о пленении подполковника Ивлиева, но счел нужным выразить признательность за успех подчиненного и не перебивал Вепрева.

…Старик попался просто и бесславно. Можно сказать, как последний фраер. Он вышел утром во двор и направился к метро. Пошел так, как ходил обычно – не по круговой асфальтовой дорожке, а напрямик, через детскую площадку.

Ивлиев с презрением оглядел эту «архитектуру малых форм». Построить еще сумели, а вот уследить за состоянием – выше их сил. Металлическая горка вся погнута, песочницы раздолбаны. Да и песок в них позапрошлогодний, густо засеянный собачьими какашками. Даже качели умудрились разбить сограждане: металлические штанги оторваны и валяются неподалеку. Правда, пацаны состряпали веревочное подобие развлекательного аттракциона: то, что в народе называют «тарзанкой». Толстая веревка – почти канат! – была привязана к верхней, довольно высокой перекладине качелей. Снизу на веревке был завязан огромный узел. Дети «тарзанку» любили и выделывали на ней поистине акробатические трюки.

Вот и сейчас на «тарзанке», обхватив веревку ногами, тихонько раскачивался пацан лет двенадцати в ярко-желтой куртке. Лица пацана Ивлиев не видел – тот был к нему спиной, – но уж наверняка не интеллектуал. По крайней мере время школьное. А этот обалдуй терзает «тарзанку».

Ивлиев уже хотел остановить веревку и развернуть к себе пацана, чтобы слегка прочистить тому мозги. Но передумал: сейчас пошлют его матерно, и что прикажете делать? Дать в морду ребенку?

Нет уж, пусть лучше качается.

Что-то тревожило Ивлиева. Развившееся за десятилетия чутье так и говорило ему: «Будь осторожен!» Где же опасность, черт их дери, всех этих прохоровых! Самое печальное, что его ведомство, с которым он связи не порывал никогда, заниматься Прохоровым не захотело. «Время не пришло», – с сожалением объяснил генерал, которого много-много лет назад Ивлиев научил метко стрелять. С трудом – туповат к этому делу был летеха, но научил.

– Значит, пока он может народишко убивать? – уточнил старик.

– Если кого-то убьет, будет тема для разговора, – резковато оборвал его генерал, всегда относившийся к деду очень хорошо. – Вас в обиду не дадим. Если чего заметите – сразу звоните. Выделим охрану.

– Спасибо, – не на шутку обиделся Ивлиев. – Надеюсь, сам справлюсь. «Стечкин» пока удержать могу.

Он и в самом деле снова стал носить с собой гигантскую кобуру с жуткой, аж двадцатизарядной бандурой. Несмотря на предложение генерала, менять свое ужасное оружие на более современное и малогабаритное он отказался наотрез. В руках деда старый добрый «стечкин» с пятидесяти метров выбивал из полсотни очков минимум сорок восемь.