Онлайн книга «Роза Версаля»
|
– О, мой спаситель! – кинулась баронесса на шею любовнику. – Ну, всё, всё… – отбивался купец, несколько обескураженный столь эмоциональным проявлением благодарности. Матильда же продолжала осыпать его поцелуями… Когда, наконец, силы баронессы иссякли, Василий Иванович спешно привёл себя в порядок и покинул Измайлово. Он отправился в контору с твёрдым намерением немедленно заняться самыми неотложными делами. Не успел экипаж купца отъехать от усадьбы баронессы, как с другой стороны к воротам подкатила коляска, из которой вышел Серж фон Нагель. Оглядевшись по сторонам, он быстро прошёл в дом. Матильда, увидев гостя, несказанно обрадовалась. – Вот, смотри, Серж, ещё восемь тысяч рублей! – обмахнулась она чеком, словно веером. – Прекрасно, дорогая, я и не сомневался, что у тебя получится… – рассеянно отреагировал барон фон Нагель. – Прочти теперь лучше вот это, – развернув свежий выпуск газеты «Тайны Москвы», он ткнул пальцем в середину страницы. – Что там? Опять пишут про «Червонных валетов»? – лукаво спросила баронесса. – Боюсь, здесь тема похлеще будет… – Неужели в этой скверной газетёнке могут опубликовать что-то стоящее? – фыркнула Матильда, однако взгляд на страницу всё же бросила. – Заголовок многообещающий – «Бриллиант маркизы Помпадур»! И что с того? – вновь вопрошающе посмотрела она на барона. – Умоляю, дорогая, поменьше вопросов! Прочти сама, наконец! – едва не вспылил тот. – Ну, хорошо… Матильда вчиталась. В своей статье некий журналист Терехов красочно описывал, как французская маркиза де Лаваль, праправнучка маркизы Помпадур, во время войны 1812 года влюбилась в молодого русского хорунжего Василия Глызина и в знак своей любви подарила ему бриллиант редкой красоты и расцветки. По предварительным оценкам, бриллиант сей оценивается в сто тысяч рублей. Если же принять во внимание, что когда-то он принадлежал любовнице самого Людовика Великолепного, цена камня может возрасти ещё примерно вдвое… Баронесса почувствовала, как сильно забилось её сердце. Кровь прилила к вискам, голова слегка закружилась. Совладав с собой, Матильда внешне спокойно произнесла: – В статье говорится, что бриллиант имеет форму розы? Но это же очень старинная и редкая огранка! Да, такой бриллиант действительно стоит баснословных денег… Барон кивнул. – Ты внимательно прочла статью? – Да. Я поняла, что ты хочешь сказать. Похоже, молодой хорунжий – это и есть наш купец Василий Иванович Глызин… Серж, я подумаю над тем, как заполучить бриллиант маркизы Помпадур. * * * Глызин-старший пребывал в прекрасном расположении духа. Вальяжно раскинувшись на мягком сиденье экипажа, он всю дорогу насвистывал модные любовно-игривые мотивчики. Когда же лошади свернули в Спасоналивковский переулок, экипаж Василия Ивановича совершенно неожиданно атаковала группа незнакомых мужчин. Один из них, нахально вспрыгнув на подножку повозки, буквально засыпал купца вопросами: – Господин Глызин? Не могли бы вы поподробнее рассказать о своих отношениях с госпожой де Лаваль, наследницей маркизы Помпадур? Или, например, поточнее описать бриллиант? Сколько в нём карат, какова огранка, велика ли прозрачность? Он что, и вправду имеет форму розы? Василий Иванович от подобной наглости пришёл в ярость. – Пошёл прочь, мерзавец! – грозно воскликнул он. – Господин Глызин, сия новость облетела сегодня с утра всю Москву! Вы приобрели теперь в народе такую бешеную популярность, что я советовал бы вам… – тараторил бесцеремонный журналист. – Своей бабе будешь советовать! – рявкнул купец, схватил наглеца за грудки и что есть силы вытолкал с подножки. Однако у самой конторы Василия Ивановича встретила ещё одна группа людей, тотчас начавших приставать к нему с теми же вопросами… – Поворачивай! – в бешенстве крикнул купец кучеру. – Прочь отсюда! – яростно отбивался он от назойливых писак, осаждавших экипаж, руками и ногами. В себя Василий Иванович пришёл лишь после того, как Большой Каменный мост и Боровицкая площадь остались далеко позади. – Братец, сволочь, постарался! Его рук дело, больше некому! Не будет мне теперь покоя от журналистов… – прошипел купец в бессильной злобе. Он не ошибся. Даже на Пречистенке, у ворот его дома, толпились уже любопытные обыватели: всем было охота посмотреть на любовника маркизы де Лаваль. Это ведь так романтично! * * * – Смотрите, вот он! Да, да, это он! Он! – заверещали восторженные дамочки при виде Глызина и дружно начали махать ему платочками. Василий Иванович поднял воротник пальто повыше и укрылся в глубине экипажа: «Всё, закончилась для меня спокойная жизнь… Что ж делать-то теперь?» Экипаж въехал во внутренний двор. – Всё, барин, прибыли! Вылезайте таперича! – крикнул кучер. – Запри ворота! Вооружи истопника, кучера, дворника и садовника! – приказал купец дворецкому, покинув своё укрытие. Дворецкий, не менее других слуг ошеломлённый происходящим, осмелился поинтересоваться: – Барин, а что ж это творится-то? Чего это они все сюды понабежали? Сдурели нечто? – Сдурели! – гаркнул недовольно в ответ Глызин. – Делай, что приказано, и поживей! Ежели полезут на ворота или, того хуже, в дом – вызывай полицию! – Слушаюсь! – дворецкий поклонился и поспешил исполнять приказания хозяина. Василий Иванович помчался на второй этаж, скинув пальто и шляпу прямо на лестнице. Разъярённый, он влетел гостиную в надежде застать там свою супругу. Наскоро осмотревшись и никого не обнаружив, чуть ли не бегом направился в комнату Анастасии Николаевны. Однако в комнате её тоже не оказалось. Оставалось последнее место, где купчиха любила проводить время, и Василий Иванович рванул в оранжерею. На сей раз купец застал жену не за поливкой цветов, а сидящей посреди раскидистых экзотических растений на скамеечке и предающейся каким-то своим думам. – Убью! – завопил Глызин, кидаясь к ней. Анастасия Николаевна вздрогнула. – Василий? – удивилась она, но тотчас перешла в наступление: – И где же, интересно, ты провёл ночь? – Не твоё дело! – зарычал Василий Иванович и с разбегу залепил Анастасии увесистую пощёчину. Женщина закрыла лицо руками и заплакала от боли и обиды: – Ты… ты… Как ты смеешь? Я ненавижу тебя! Ты пользуешься тем, что я не могу ударить тебя в ответ! Анастасия резко поднялась со скамейки. Лицо её пылало. – Дура набитая! Девка продажная! – Глызин расходился всё сильнее. – Это по твоей милости мой дом осаждают сейчас журналисты! Они поджидали меня даже у конторы! Вся Москва знает теперь про бриллиант! |