Книга Ковчег могущества, страница 27 – Ольга Крючкова

* * *

Пока врачеватель хлопотал и суетился, пытаясь вернуть фараона к жизни, Джер и чати Хану наведались в царственные покои. Они принялись внимательно изучать фигурку Бэса. Из ноздрей божка продолжал сочиться едва заметный сладковатый дымок, заставлявший даже их, сильных и закаленных в боях воинов, время от времени натужно откашливаться. Посовещавшись, они вызвали каменщиков, возводивших конюшню на заднем дворе дворца, и приказали им кирками взломать стену.

Тутмос, как главный наследник (а за закрытыми дверями царедворцы вовсю уже шептались, что в случае смерти фараона трон займет именно он) неотлучно находился при отце. Пент делал всё возможное…

Тея тоже ни на минуту не отходила от мужа, едва сдерживая рыдания, готовые вот-вот вырваться из ее груди. Тутмос, удрученный тяжелым состоянием отца и невыразимым отчаянием матери, вскоре не выдержал и покинул покои, предварительно мысленно сотворив молитву Исиде, дабы та вернула отцу его жизненную силу Ка.

Единственным, кто чувствовал себя в данный момент распрекрасно, был Эхнотеп. Разумеется, он выказал надлежащее случаю беспокойство относительно состояния отца, но тотчас вместе с Нефертити удалился в свои покои, мысленно рассуждая по дороге, что если отец всё-таки умрет, то расправиться с братом ему будет гораздо проще. И тогда он займет, наконец, вожделенный трон и объявит свою любимую Нефертити царицей.

* * *

Тутмос вошел в покои фараона в тот самый момент, когда каменщики, ловко орудуя привычным для них инструментом – кирками, уже крушили стену.

– Что здесь происходит? – недоумевая, обратился он к Джеру и Хану, контролирующими ход работ.

– Из стены сочится подозрительный дым, – пояснил Джер. – Который, как я подозреваю, и послужил причиной смерти слуг и танцовщиц и отравления фараона.

Каменщики меж тем аккуратно пробили стену именно в том месте, где минутами ранее красовался Бэс, хранитель очага. К вящему своему удивлению, все присутствующие увидели за стеной некую полость, и исходящий из неё смертельный сладковатый запах усилился.

– Никогда не подозревал, что за этой стеной располагается ещё одно помещение! – в изумлении воскликнул эрпатор. – Необходимо срочно его обследовать! Если наши поиски увенчаются успехом, мы сможем добраться и до злоумышленника, сумевшего туда проникнуть! Возможно, где-то есть потайной ход!

Джер и Хану полностью согласились с эрпатором.

Чати приказал принести факелы, затем снял с головы платок, смочил его в стоявшем на столе кувшине с вином, обмотал лицо и первым бесстрашно ступил в образовавшийся в стене пролом. Джер и Тутмос последовали его примеру. Правда, поскольку у эрпатора не имелось назатыльного платка, ему пришлось с помощью острого меча отхватить кусок ткани от царского покрывала, после чего, смочив его в вине, прикрыть им нос и рот, дабы не надышаться ядовитым газом.

Как только свет факелов осветил полость, находящуюся за стеной, в глаза преданных сегеров и эрпатора бросился в первую очередь высокий глиняный кувшин, в горлышко которого были вставлены длинные палочки, по виду напоминающие ароматизированные. Палочки всё ещё дымились, распространяя вокруг себя смертельный аромат.

Эрпатор приказал одному из маджаев залить злосчастный кувшин водой, а сам вместе с чати, Джером и двумя маджаями, освещающими темноту тайного хода факелами, отправился дальше. По узкому мрачному коридору небольшой отряд храбрецов проследовал мимо покоев казначея, отчетливо расслышав каждое слово, сказанное чиновником, затем – последовательно – мимо покоев Теи, Нитоприс, наложниц Эхнотепа и, наконец, покоев самого эрпатора.

Тутмос невольно с ужасом осознал, что тот, кто пользуется этим тайным ходом, всегда пребывает в курсе всего, что происходит во дворце. И этот некто, наверняка, постоянно подслушивает разговоры обитателей дворца при помощи слуховых трубочек, встроенных в стены, либо подглядывает в специальные глазки, которые с обратной стороны стен, расписанных орнаментом, заметить просто невозможно.

– Вероятно, эти тайные коридоры были проложены ещё во времена первых фараонов, которые и основали Инебу-Хедж, – предположил Тутмос, убирая с лица смоченную вином ткань, ибо надобность в ней уже отпала: сладковатый смертельный аромат остался далеко позади.

– Возможно… – коротко согласился впереди идущий чати.

– Мрачное место, – прокомментировал Джер. – И невольно напрашиваются вопросы: кто знал об этих ходах? И почему о них ничего не было известно самому фараону?

– Именно это я и хочу выяснить, – чати продолжал оставаться немногословным.

«Эти ходы могут вести куда угодно, – думал между тем Тутмос. – Например, к Нилу… Или, скажем, к поместью какого-нибудь сегера… Тогда, может быть, именно хозяин этого поместья, обнаружив тайный ход, и решил воспользоваться случаем и проникнуть в него? Но зачем тогда ему покушаться на жизнь фараона?! Мог бы преспокойно подслушивать всю дворцовую болтовню и гордо считать себя самым осведомленным человеком в городе…»

В конце коридора неожиданно мелькнул дневной свет.

– Кажется, наше путешествие по подземному лабиринту подошло к концу. Ещё немного, и мы выясним, куда ведет выход из него, – констатировал Хану.

Выбравшись из тайного коридора, отряд смельчаков оказался… в галерее окружавшей храм Исиды и располагавшейся неподалеку от дворца, где любили предаваться молитвам Нитоприс и Нефертити.

– Нет, только не это! – воскликнул до глубины души пораженный Джер. – Великая богиня прогневается на нас! Мы не можем позволить себе проникнуть в святилище с мыслями о мести! Это богохульство! Ни один египтянин не отважится на такой шаг!

– Ты прав, Джер, – египтянин не отважится. Но не забывай, что с нами – нубийцы! – многозначительно изрек Тутмос. – А они, как тебе известно, поклоняются своим богам. Исида же для них – просто богиня, жрицы которой (подобно жрицам Хатхор) даруют мужчинам наслаждение. Словом, поскольку маджаи не испытывают трепета перед нашими богами, предлагаю этим обстоятельством и воспользоваться. Я намерен до конца разобраться в происходящем! – с этими словами эрпатор решительно устремился по галерее в сторону бокового храмового входа.

– Ты прав, эрпатор, – подтвердил один из маджаев, догнав Тутмоса и молча присоединившегося к нему чати. – Мы почитаем своих богов и не боимся гнева Исиды! А потому готовы помочь тебе найти злоумышленника, кем бы тот ни оказался: мужчиной или женщиной, жрецом или жрицей.

Джер, замыкая шествие, мысленно обращался к Исиде, моля её о прощении за вынужденное вторжение в святилище с неподобающими целями.

* * *

Перед входом в храм эрпатор, предварительно поблагодарив маджаев за преданность, обратился к Джеру и Хану:

– Я ступлю на территорию храма первым, так что за нечестивые мысли Исида покарает именно меня. Вы же просто следуйте за мной…

Отворив небольшую храмовую дверь, эрпатор и его спутники оказались в узком коридоре, освещённом наполненными кунжутным маслом лампами. Не раздумывая, он прошествовал вперед и вскоре оказался перед очередной дверью. Тутмос рывком отворил её, и взорам непрошеных гостей предстала обычная молельня. Подле небольшого изваяния Исиды, выполненного из розового травертина и помещенного в неглубокую нишу, стояла жрица, совершая молитву.