Онлайн книга «Ковчег могущества»
|
Сараим извлекла из холщёвой сумки замызганную колоду карт и начала её раскладывать… – Ты уверена, что рассказала мне все новости? – спросила она. Мириам встрепенулась. – Ах, да… Забыла тебе сказать: недавно умерла моя сестра Циппора… Ах, бедняжка… Она была такой доброй. Сначала её муж покинул это несправедливый мир, затем дочь… И вот настал и её черёд. Не сомневаюсь, они воссоединяться на небесах. – Возможно… – неопределённо ответила Сараим, рассматривая разложенные карты. Мириам заметила её замешательство. – Что ты видишь? Говори… Не томи душу! Сараим оторвала взгляд от карт и внимательно воззрилась на Мириам. – Право, не знаю, как и начать… Подобным образом карты не ложились ни разу… * * * Вот уже на протяжении двух лет мужчины из рода Левиев собирались на окраине Питума около печи для обжига кирпичей. Каждый день они смешивали глину, привезённую с ближайшего озера с мелко нарубленной соломой. Затем эту смесь выкладывали в специальную форму и обжигали в печи. Так производились кирпичи для строительства Авариса, а требовалось их немало. Поля, что обрабатывали Левии постепенно пришли в упадок, ибо домашним хозяйством могли заниматься только женщины и дети. Мужчины же отбывали «фараонову повинность». Род беднел с каждым днём… Женщины племени иврим, некогда считавшиеся плодовитыми, производили на свет всё меньше младенцев, да те часто не доживали и до двух-трёх месяцев – уж слишком были слабы. Аарон, считавшийся главой рода, отличался терпением, мудростью и рассудительностью. Но в последнее время его сыновья: Надав, Авиуд, Елизар и младший Ифамар всё чаще слышали от отца опасные речи, призывающие покончить с надсмотрщиками и самим сарей-мисимом Биридией. Средний Елизар не боялся возражать отцу: – Мы поднимем мятеж против египтян – и что дальше, отец? Тем самым мы погубим наше племя! Фараон прикажет уничтожить нас! – Не уничтожит… – отозвался старший Надав. – Кто же будет выполнять эту проклятую «фараонову повинность»? Аарон соглашался с Елизаром и его вескими доводами, но в душе он жаждал мщения. И с каждым днём эта жажда разрушала разум главы рода. …Надсмотрщик прибыл с новым писцом, дабы контролировать Левиев, как обычно, когда все иврим собрались на повинность и начали замес глины. Новый писец по имени Мосс тщательно зафиксировал на папирусе имена тех, кто присутствовал на работах. По поводу остальных, больных и ленивых, надсмотрщик учинил допрос Аарону. Ленивых, по словам главы рода, не было, лишь двое занемогли: один надорвал спину, второй повредил правую руку. – Что ж… Так и запиши! – приказал он Моссу. – Имена не забудь… А, что касается их нормы выработки – её разделим на всех. Да, совсем забыл… – Надсмотрщик протёр лысую голову тыльной стороной левой руки и продолжил: – По велению фараона дневная норма на человека увеличивается с шестидесяти пяти до восьмидесяти кирпичей… Плюс сто шестьдесят кирпичей за тех, кто не вышел на повинность… Посчитай Мосс: это сколько станется на каждого? Мосс бегло посмотрел список: он насчитывал сорок мужчин – стало быть, каждый должен изготовить по четыре кирпича дополнительно. Он провёл расчёты и сообщил об этом надсмотрщику. Он же громогласно объявил: – Итак, сегодня каждый мужчина вашего рода должен изготовить восемьдесят четыре кирпича! – после чего развернулся, направляясь к натянутому пологу из плотной хлопковой ткани. – Но… – попытался возразить Аарон. Надсмотрщик резко обернулся. – Что есть недовольные? Благодарите фараона, что он вообще позволяет вам жить на его земле! Аарон глубоко вздохнул, дабы подавить подкатившую к горлу ненависть. Мужчины из его рода обступили надсмотрщика. Аарон, стараясь сохранять внешнее спокойствие, спросил: – Я хотел бы узнать: почему норма увеличена? Ведь эрпатор, который в своё время приказал нам строить печи и обжигать кирпичи установил… – Эрпатор!!! Ха-ха!!! – надсмотрщик перебил Аарона и закатился от смеха. Уж он-то знал, что новый писец, прибывший с ним, и есть бывший эрпатор. – Эрпатор – государственный преступник! Он хотел свергнуть солнцеподобного фараона! Аарон и его родственники растерялись: они ничего об этом не слышали. Глашатаи фараона не сочли нужным читать государственный указ в Питуме. – Не может быть! Значит, эрпатор был не настолько плох, если установил нам меньшую норму! – начали дружно высказываться Левии. Надсмотрщик грозным взглядом обвёл толпу. – Что работать не хотите? Или желаете посмотреть на своего возлюбленного эрпатора? – выкрикнул он и вновь разразился смехом. – Да смотрите: он перед вами! Надсмотрщик плетью указал на Мосса, тот сжался от страха и стыда: что можно ожидать от людей, с которыми он когда-то поступил жестоко? Левии замерли, молча воззрившись на нового писца – Как твоё имя? – спросил Аарон. – Мосс… – Значит просто – сын. А как тебя звали раньше? По виду ты благородных кровей… – Тутмос… – произнёс писец буквально на выдохе. Левии, ошеломлённые услышанным, продолжали хранить молчание. Сколько раз они проклинали эрпатора, но сейчас – он стоял перед ними, лишенный даже имени. – Это правда, что ты хотел свергнуть фараона? – спросил Аарон, с любопытством разглядывая Мосса. Тот ничего не ответил. – Все за работу! – приказал надсмотрщик. Левии, нехотя, поплелись к формам для замеса глины. * * * Солнце стояло в зените. Надсмотрщик сытно поел, вдоволь напился вина и развалился тут же под пологом на циновке. – Смотри, чтобы Левии лишнего не болтали, а трудились в поте лица… – сказал он, обращаясь к Моссу, и вскоре захрапел. Моссу есть не хотелось. Он наполнил чашу водой из бурдюка и осушил её одним махом. Вскоре из Питума к мужьям, братьям и сыновьям потянулись женщины, сжимая в руках корзины со снедью и водой. Элишев, жена Аарона, и Аминадава, его дочь, несли две доверху нагруженные корзины лепёшками, сыром и питьём. За ними шла Мириам… Мужчины, завидев жён и дочерей, побросали работу, дабы подкрепить истощённые силы. Расположившись под сенью смоковниц, Аарон и его сыновья вознесли молитву Яхве и приступили к трапезе. Хецрон присоединился к ним… – Сарей-мисим прислал нового писца… – произнёс Авиуд, надкусывая лепёшку. Элишев протянула сыну бурдюк с пахтаньем[114]. – А куда делся прежний?.. – удивилась она. – Сколько сил было потрачено, дабы умаслить его… – сожалела Элишев. |