Книга Горячая поклонница, страница 24 – Эмили Маккей

— Достаточно. — Он развернул ее к себе. Она была абсолютно права, но это не значило, что он хотел выслушивать все это. — Если ты так хорошо меня знаешь, сможешь сама догадаться, почему я… как ты сказала?.. терзаю себя.

— На самом деле нет, если честно… — Она на мгновение смутилась, а потом пожала плечами. — Признаться, я думала, что ты не заметишь.

— Поверь мне, мужчины замечают такие вещи. Как это вообще пришло тебе в голову?

— Я думала, что у тебя было столько женщин, что ты…

— Что я настолько неразборчив, что не замечу?

— Нет! Ты просто…

— Слишком зациклен на себе? Думаю только о своем удовольствие? Что?

Он злился все сильнее.

— При чем тут вообще ты? Это я была девственницей. Почему бы тебе не смириться с тем, что произошло, если для меня это не важно?

— Я не могу.

— Почему? — Она прищурилась и вскинула голову. — Что бы изменилось, если бы ты знал? — Он хотел ответить, но она снова уверенно заговорила: — Ты был бы более чувствителен? Внимателен к моим желаниям? Заставил бы меня кончить три или четыре раза вместо жалких двух?

— Хватит, — раздраженно бросил он.

Она изогнула бровь:

— А то что?

— Давай не будем об этом.

Он отошел от нее, пока не натворил чего-нибудь еще, о чем потом пожалеет.

— Послушай, я не хотела обидеть тебя.

— Тогда чего ты хотела?

— Я просто не хотела, чтобы это было важно.

Она говорила медленно, взвешивая каждое слово.

— Но это важно. Сколько тебе лет? Двадцать шесть? Двадцать семь?

— Двадцать семь, — пробормотала она, избегая его взгляда.

— Никто не хранит девственность до двадцати семи лет без причины, особенно такие красивые и полные жизни девушки, как ты.

Она взглянула на него, словно это была грубость, а не комплимент.

— Моя внешность не имеет никакого отношения к делу. У меня была куча возможностей лишиться девственности.

— Об этом я и говорю.

— Все дело в моем воспитании… — Она подошла к окну. — С двенадцати лет мама вбивала мне в голову мысль, что нельзя путаться с мальчиками, спать с ними, даже просто встречаться. Если я влюблюсь и пущу кого-то в свою постель, к двадцати годам мне придется выйти замуж, потому что я залечу. Так случается со всеми бедными латиноамериканками в Южной Калифорнии.

Она стояла к нему спиной, но он чувствовал ее напряжение, слышал его в ее голосе. Она как будто повторяла заученное наизусть.

— А если это все случится, мне конец, я никогда не выберусь наверх. Единственный способ избежать этого — держаться подальше от мужчин, и к тому времени, как я достигла того, чего хотела, я была самой старой девственницей в Лос-Анджелесе. Мужчинам, как правило, не нравилось, что с такой карьерой я не прыгаю к ним в постель на первом свидании.

— Ты чего-то недоговариваешь.

Она удивленно посмотрела на него и покачала головой.

— Может, все-таки расскажешь?

— Просто очередной актер, который испортил мне жизнь, не добившись меня.

— Кто? — резко спросил он.

— Это не важно.

— Это важно. — Как ему найти и уничтожить эту тварь, если он не будет знать его имени? — Кто это был?

Она прищурилась, глядя на него:

— Ты ведь это просто так не оставишь, верно?

— Оставлю, только скажи, кто это.

— Ридли Синклер.

Уорд выругался. Ридли Синклер, якобы счастливо женатый на любви всей своей жизни, — оказывается, подлый мерзавец.

— Я убью его, — пробормотал Уорд.

Ана сердито улыбнулась:

— Пожалуйста, не надо.

— Из-за него ты уехала из Голливуда.

Еще одна часть головоломки встала на место.

— Не только из-за него.

— Были и другие?

— Это не важно! — воскликнула она. — Важно только то, что теперь у меня есть работа, которую я люблю.

И все-таки ей до сих пор было не по себе от домогательств Синклера, Уорд чувствовал это. Из-за этого она и Уорду полностью не доверяла и, может быть, никогда не сможет. Теперь понятно, почему она сбежала с вечера — наверняка услышала слова Синклера. Уорд подошел к ней и бережно прижал к себе:

— Прости.

— Это не твоя вина.

— Но это я притащил тебя на вечер.

— Я могла и отказаться идти.

— Думаю, тебе было бы нелегко сделать это.

— И все-таки я могла, если бы действительно не хотела идти. Я просто не думала, что будет так тяжело.

— В следующий раз просто поговори со мной. Ты ведь не одна.

— Не одна?

Ее голос звучал так неуверенно, что он вздрогнул.

— Да, — твердо сказал он.

Она помедлила и кивнула. Он прижал ее к себе, она потянулась к его губам, и он с изумлением понял, что снова хочет ее. Он не был уверен, что она готова ко второму раунду, и через пару минут мягко отстранился:

— Мы вернемся к этому через день-другой.

— Но…

— Никаких «но». Отвыкай получать все, что угодно, по первому требованию.

Она нехотя кивнула.

— Сейчас мы оба отдохнем, а чуть позже увидимся. И наши отношения — больше не секрет.

— Я не могу…

— Я серьезно. Мне надоело прятаться.

— Я имела в виду, что не смогу встретиться с тобой днем. Я обедаю с родителями в два. Мы можем увидеться после обеда?

Он почти не колебался:

— А я могу пойти с тобой?

— Ты шутишь?

— С чего ты взяла?

— С чего бы тебе хотеть обедать с мексиканской парой средних лет?

— Они твои родители. Если они не против, я хочу присутствовать.

Она сдалась почти без сопротивления:

— Ладно, можешь прийти. Но я тебя предупредила.

Возвращаясь к себе, Уорд все еще не мог отбросить неуютное чувство, что, если бы Ана сказала ему о своей девственности, все было бы по-другому. Однако постепенно он пришел к тому же выводу, что и она. Ничего бы не изменилось. Он просто хотел, чтобы это что-то значило для нее, потому что было важно для него.

* * *

План Аны спокойно представить Уорда семье удался настолько же, насколько сбылась надежда, что он не заметит, что она девственница.

— Мы все еще можем пойти в кино, — предложила она, когда он появился на ее пороге.