Книга Зимнее обострение, страница 59 – Сергей Платов

— Так ты хотел поговорить о наших отношениях и даже для этого среди зимы добыл цветы? — молвила она, на всякий случай перекрывая Солнцевскому пути к отступлению.

— Ну да, вроде того, — был вынужден признаться Илюха, при этом метнув парочку уничижительных взглядов на открытую дверь, где только что скрылся его разговорчивый коллега. — Вообще-то я не сам, это все она.

— Кто «она»? — тут же напряглась Любава.

— Ну она, совесть, — со вздохом признался Илюха, — проснулась тут совсем недавно и давай мне на мозги капать. Я и так с ней и эдак, не успокаивается. Вот и пришлось пойти на поводу, чтобы она снова замолчала.

Не дождешься! — тут же напомнила о себе совесть, но в основной разговор вмешиваться не стала.

— Так значит это ты не сам… — разочарованно протянула Соловейка.

— Это мы с ней вдвоем, — обреченно сознался старший богатырь и тут же попытался реабилитироваться. — Но это не главное. Знаешь, когда я увидел тебя, обнимающуюся с Гордоном…

Видя, как закипела его боевая подруга, Солнцевский торопливо поправился:

— То есть не тебя, конечно, а Изю в твоем обличии. Так вот, когда я увидел, что ты милуешься с другим мужчиной, да еще с этим сморчком, то я совсем потерял голову.

На этот раз бывшая купеческая дочка даже не стала его поправлять, справедливо опасаясь, что может сбить Илюху с мысли, и тот попросту замолчит. Такая перспектива никоим образом ее не устраивала.

— Я тогда прямо голову потерял, — с трудом выдохнул Солнцевский и бросил полный отчаяния взгляд на открытую дверь. Помощи оттуда не последовало, нужно было продолжать.

— Наговорил я тебе тогда много лишнего, ты уж извини.

— Ничего, — осторожно согласилась Соловейка.

— Так вот тогда я почувствовал, что… — скрипя зубами, выдавил из себя Илюха.

— Что? — с мольбой в голосе проговорила младший богатырь.

— Причем заметь, совесть при этом молчала…

— Чувствовал что?!

— Что я тебя…

В ожидании самого важного для себя слова Соловейка невольно подалась вперед. Вот сейчас, именно сейчас она услышит то, чего ждала уже давно. То, что сделает ее самой счастливой на свете.

И в этот момент дремавший в уголке Мотя выпустил из ноздрей струйку пара и ворчливо застрекотал. Следующими звуками, раздавшимися в горнице, были облегченным вздох и полный разочарования стон.

— Так что ты меня? — Соловейка предприняла отчаянную попытку спасти ситуацию.

— Э-э… — протянул Солнцевский, смахивая со лба капельки пота, — похоже, к нам гости.

— Да какие гости, ночь на дворе! — не сдавалась Любава. — А этот проглот трехголовый наверняка просто сон плохой увидел, вот и подал голос.

В ответ на такие необоснованные обвинения, Мотя выдал эмоциональную тираду и наградил Соловейку тремя выразительными взглядами, полными осуждения и обиды. Хорошо еще, что от обожаемого хозяина тут же последовала поддержка.

— Он никогда не ошибается, — выдавил из себя Илюха, стараясь скрыть то облегчение, которое он испытал только что. — Не иначе, гонца прислали от Берендея. Другие нипочем бы в «Чумные палаты» среди ночи не сунулись. А что касается нас с тобой…

Любава опять невольно сделала шаг навстречу.

— Так это мы как-нибудь потом поговорим…

Даже во времена шалостей на большой дороге Соловейка не страдала особой жестокостью, но именно сейчас ей захотелось кого-нибудь придушить. Или даже так: захотелось придушить буквально всех, до кого в данный момент дотянутся ее руки. Мотю за то, что вспомнил о своих обязанностях охранника так некстати. Солнцевского за невероятную трусость и нерешительность. Изю за то, что он наверняка подслушивал их разговор, и, конечно, того, кто в этот момент принялся отчаянно колотить кулаками в запертую дверь, сопровождая требование открыть не самыми вежливыми словами и оборотами.

— И не говорите, никакой тебе личной жизни, ни днем ни ночью отдохнуть не дадут, — раздался делано возмущенный голос черта. Он уже нарисовался на пороге с неизменной трубкой во рту и с гуслями под мышкой. Цепкий взгляд пробежался по Солнцевскому и остановился на Соловейке.

— Да не расстраивайся ты так в самом деле, в следующий раз обязательно его дожмешь!

Чтобы достойно ответить рогатому коллеге, Любаве потребовалось некоторое время, дабы набрать в легкие побольше воздуха. Именно этой паузой и воспользовался шустрый черт:

— Кстати, ты мне потом напомни, я тебе красочно расскажу, как этот мямля смотрел на меня, когда я с Гордоном кадрился.

На этот раз нехватку воздуха в полной мере ощутил Солнцевский, но и тут Изя оказался расторопнее.

— Конечно, конечно, я именно то слово, что вертится у тебя на языке, — скороговоркой протараторил черт. — Кстати говоря, дыхательная гимнастика вообще вещь очень полезная. Так что вы тут потренируйтесь, а я, если вы не возражаете, пойду открою дверь. Уж больно не хочется выслушивать выговор нашего Феофана, если ее все-таки снесут с петель.

С этими словами средний богатырь пружинистой походкой отправился в сени. А богатырю старшему и младшему ничего не оставалось, как густо краснеть «на брудершафт» и прятать смущенные взгляды друг от друга.

— Агриппина убита, — прямо с порога бухнул Алеша Попович и тут же в изнеможении опустился на широкую скамью у печки. — Ну может, еще не до конца убита, но ранена и похищена это точно.

Новость была настолько дикая, настолько нелепая, что смысл ее доходил до присутствующих довольно долго. Как ни странно, первым отреагировал Мотя. Змей поднялся с належенного места, подошел к Поповичу и толкнул правой головой его под локоть. Мол, чего расселся, давай рассказывай подробности.

— Сегодня княгиню охранял Муромец со своими ребятами, — начал былинный богатырь, — сам знаешь, у него не забалуешь, так что никто на посту не спал. Ближе к полуночи в княжеской светелке послышался какой-то шум, после женский крик и звуки борьбы. Дверь была заперта, и пока богатыри ее ломали, все было уже кончено.

При этих словах Соловейка тихо вскрикнула, обхватила голову руками и затряслась в беззвучном плаче. Мужская составляющая команды подобных эмоций позволить себе не могла. Илюха кивком головы попросил Алешу продолжить.

— В горнице все перевернуто вверх дном, окно разбито, а на простынях кровь.

— А Агриппина?

— Княгиня исчезла.

— Может, в окно выпрыгнула? — тут же выдал первую версию черт, но сам понял, какую глупость сморозил. — Невозможно, третий этаж, да еще ее положение…

— Какое положение? — тут же поинтересовался любопытный Попович.

— Неважно, — отмахнулся черт, — ты лучше дальше рассказывай.

— Так я и говорю, — немного обиделся тот, — светелка разгромлена, мебель поломана, повсюду кровь.