Книга В канун Рождества, страница 121 – Розамунда Пилчер

— Бабушка не одобряет поведение Элфриды, — выпалила она.

— Верю, — рассмеялся Оскар, — но, полагаю, меня она одобрит. Я представлюсь как школьный учитель и церковный органист с безупречным прошлым и незапятнанной репутацией. Неужели она против этого устоит?

— Не устоит, если это поможет отделаться от меня, — с легкой насмешкой отозвалась Люси.

— А твоя мама?

— А ей будет все равно. Она никогда особенно не заботилась обо мне, а сейчас, когда у нее есть Рэндал, я ей совсем не нужна.

— Значит, она не станет возражать?

— Думаю, что нет.

— Кэрри собирается им обеим завтра позвонить и изложить вкратце наши планы. В конце концов, это продлится лишь до пасхальных каникул. А потом нам опять придется все как следует обдумать.

— Но я не хочу ничего обдумывать, Оскар. Я никогда не захочу уехать отсюда в Америку и жить там.

— Не обязательно уезжать насовсем. А вот поехать, если подвернется возможность, ради интереса и в образовательных целях, вовсе неплохо. Интересно побывать в другой стране и посмотреть, как там живут люди. А жить надо там, где тебе хорошо.

— Но мне хорошо только здесь.

— Значит, ты согласна остаться в Кригане, у нас с Элфридой? Учись в местной школе. Получи аттестат об общем образовании. А потом ты уже сможешь расправить крылышки. Поступить, например, в частный пансион и сдать экзамены повышенной сложности. Я знаю несколько очень хороших учебных заведений, где учиться будет одно удовольствие. Могу навести справки и запросить проспекты курсов обучения, и мы вместе все обсудим. А ты их сама изучишь, поездишь, посмотришь и сможешь сделать выбор.

— И Рори сказал то же самое, когда мы с ним говорили. О том, что надо поучиться в таком пансионе.

— Он умный парень. И твой защитник. Это он заставил нас действовать, когда Кэрри рассказала, что твоя мама снова вышла замуж. «Она должна остаться здесь», — он так и сказал. И, конечно, был прав.

— Но, Оскар…

— Что еще?

— Вы с Элфридой вряд ли захотите, чтобы я прожила у вас два года?

— Почему же нет?

— Потому что вы старые. Как бабушка. А она все время твердит, что ей со мной не справиться.

Оскар рассмеялся.

— Знаешь, Люси, бабушки и дедушки — замечательное изобретение природы. Во всем мире именно они по той или иной причине занимаются воспитанием внуков, и радуются этому, и делают доброе дело. Думаю, мы все от этого получим только удовольствие.

— Разве я вам нужна?

— Более чем кто бы то ни было.

— И я вам не помешаю?

— Никогда.

— Но, предположим, вы переедете в Корридэйл и продадите этот дом Сэму?

— Ну и что?

— В коттедже не хватит для меня места.

— Но мы ведь еще не видели этот дом. Если потребуется, мы его перепланируем. И там будут особые апартаменты под названием «комната Люси».

— Оскар, просто не знаю, почему вы так добры ко мне.

— Потому что мы тебя любим. Потому что ты нам нужна. Я не хочу с тобой расставаться. Мне хочется, чтобы в моем доме жило молодое существо. Я уже привык к твоему голосу, твоим шагам на лестнице, к тому, как ты распахиваешь дверь и влетаешь в комнату. И к твоему смеху. Мне будет очень грустно, если ты уедешь. Может, у меня даже снова начнется депрессия.

— Когда мы с Кэрри прилетели сюда, в Криган, я ужасно нервничала, потому что Кэрри рассказала мне о вашей дочери.

— Франческе.

— Она рассказала мне о Франческе, и я боялась, что расстрою вас… буду вам о ней напоминать, и вы опять станете грустить.

— Ты действительно напоминаешь мне о ней, но я от этого не расстраиваюсь.

— А какая она была?

— Похожа на тебя. Длинные светлые волосы, на носу веснушки. Брэкеты на зубах. Она была на два года младше тебя. И всегда была в движении, минутку не постоит спокойно. Успокаивалась только, когда мы усаживались с книжкой в мое большое кресло и читали друг другу вслух по очереди.

— И мы с папой так же читали. Когда я была маленькая и мы еще все жили вместе. И еще он в ванну всегда наливал «Бадидас» и во всем доме пахло сосной. А что Франческа еще любила делать?

— Да все. У нее был маленький пони, и старый велосипед, и морская свинка, а в комнате — полно книжек. В дождливые дни она обычно отправлялась на кухню печь печенье, и оно всегда или пригорало, или оставалось недопеченным, но мне приходилось есть его и божиться, что оно просто замечательно вкусное. Мы вместе слушали музыку и иногда играли в четыре руки на рояле.

— Она хорошо играла?

— Не очень.

— А что она умела делать лучше всего?

— Жить.

Их взгляды встретились, и они долго молча смотрели друг на друга. Франческа умела жить, но умерла! Ее юная жизнь оборвалась из-за автомобильной аварии, в роковой, беспощадной катастрофе.

Люси не знала, что сказать. Она с ужасом увидела, как глаза Оскара заволокло слезами, а губы дрогнули. Порывистым движением он закрыл глаза ладонью. Он хотел что-то сказать, но не смог, из груди его вырвалось рыдание.

Люси еще никогда не видела, как взрослые плачут от невыносимого горя. Она смотрела на Оскара, не зная, как его утешить. Он покачал головой, словно сожалея о своей слабости, пытаясь, несмотря на всю боль, взять себя в руки. Через минуту, к ее огромному облегчению, он вынул из кармана еще один платок, высморкался и даже улыбнулся:

— Извини.

— О, это ничего, Оскар. Все в порядке. Я понимаю.

— Да, думаю, что ты понимаешь. Смерть и жизнь неразрывны. Я должен всегда помнить об этом, но иногда эта истина от меня ускользает.

— Но ведь жить необходимо? И помнить тоже?

— Это важнее всего на свете.

Он снова спрятал платок.

— Знаешь, в день твоего приезда, когда мы с тобой сидели в церкви и говорили о Рождестве и о зимнем солнцестоянии, то есть о самом коротком дне в году, я впервые подумал о Франческе без отчаяния. Я вспомнил, как год или около того назад у нас с ней был такой же разговор. Я пытался объяснить ей смысл появления рождественской звезды с научной точки зрения. Она слушала внимательно, однако я ее не убедил. Она не желала, чтобы ее убедили. Ей нравилась легенда.

Мрачной зимою

ветер выл.

Землю сковало.

Вода стала льдом…

Франческа хотела, чтобы Рождество было таким, как в легенде, иначе оно теряло для нее свою волшебную притягательность. Потому что рождественские гимны, ночная темнота и подарки были неразрывно связаны с тем временем года, когда жизнь обретает крылья и весь мир воспаряет вверх, к звездам.