Книга Рукопашная с купидоном, страница 42 – Галина Куликова

В аптеке действительно почти никого не было. Только хмурый дядечка с отвисшим животом поверх брючного ремня бродил вдоль стеллажей и, дыша открытым ртом, пытался отыскать подходящее лекарство для своего заложенного носа. Аптека была коммерческой, товаров — море, и дядечка запутался. Однако просить о помощи продавщиц не хотел — считал, наверное, что они слишком молоденькие, слишком легкомысленные для того, чтобы дать ему по-настоящему дельный совет.

— Возьмите вот это средство, — попыталась все же проявить заинтересованность одна из девиц. — Немецкий препарат, не имеет противопоказаний. В нем есть насадка для ингаляций. Вы брызгаете в горло…

— У меня заложен нос, — отрезал дядечка.

— Тогда, думаю, вам подойдет венгерское лекарство. Или вот, посмотрите, хорошая мазь. Положительно действует на слизистую…

— Я не люблю мази, — еще более сердитым голосом ответил тот. — Не сбивайте меня. Мне кажется, в вашей аптеке нет средства, которое может спасти меня от насморка.

Именно в этот момент дверь распахнулась и в проеме показался огромный мужик в черной маске с прорезями для глаз. В руке у него был пистолет, который он и наставил на стоявших плечом к плечу продавщиц.

— Не двигаться! — хриплым басом крикнул мужик. — Это нападение!

Тотчас из-за его спины появился второй бандит и навел оружие на единственного в аптеке покупателя.

А потом коротко бросил через плечо:

— Мне нужны глазные капли. Есть у вас что-нибудь? От воспаления.

Продавщицы, прибившиеся одна к другой, как соломинки, попавшие в ручей, дрожащими голосочками ответили хором:

— Есть!

— Сколько стоит флакон? — небрежным тоном поинтересовался Корнеев.

— Двенадцать рублей.

— Дайте два, — потребовал он.

— А имеются ли у вас белые халаты и респираторы? Или кислородные маски? Или что-нибудь подобное? — встрял Медведь. — Нам три комплекта. В пакет положите. И суньте туда прозрачные резиновые перчатки. Хирургические. Три пары. Ясно?

Одна из девушек дрожащими руками достала требуемое и выложила на прилавок.

— Посчитайте, — велел Медведь.

— Что?

— Посчитайте, сколько все это стоит.

— Четыреста пятьдесят рублей, — сказала девушка тонюсеньким голоском.

— Ну ты, колобок, — Корнеев ткнул дядьку с насморком пистолетом в брюхо. — Это ограбление. Плати давай.

— Что — плати? — не понял тот, отступая к стене.

— Четыреста пятьдесят рублей плати. Мы тебя грабим, понял?

Дядечка достал из кармана бумажник, выхватил оттуда пятисотенную купюру и трепещущей рукой протянул ему.

— В кассу заплати за нас, — велел Корнеев. — Шевелись. А вы, девочки, пробейте нам чек.

Девочки пробили чек и дали пузатому сдачу.

— Мерси, — сказал Медведь. — Приятно было познакомиться. И, пожалуйста, не сразу вызывайте милицию, подождите минуты две. А то я вернусь и все вам тут испорчу.

Он погрозил им пистолетом, и девицы дружно закивали. Дядька тоже закивал. Когда он понял, что эти типы перед уходом могут в него выстрелить, ему вдруг стало так страшно, что у него немедленно прошел насморк и он задышал сильно и свободно, словно легкоатлет после тренировки.

Корнеев подбросил пистолет в воздух, тут же ловко поймал его и сказал:

— Адью.

Они с Корнеевым, пятясь, вышли на улицу, а потом влезли в автобус. Двери за ними немедленно захлопнулись, и огромная тупомордая машина рванула с места так, что пассажиров вжало в сиденья, точно космонавтов. Когда рев ее затих вдали, продавщицы бросились к телефону. Дядечка же направился к выходу.

— Вы куда? — закричали девочки. — А милиция?

— Я не хочу в милицию, — заявил тот. — Я хочу домой.

Через два квартала он встретил жену, которая бегала за свежими булочками.

— Ну, что, Коля! Купил что-нибудь от насморка?

— Нет, — ответил тот. — Ничего не купил. Я заплатил четыреста пятьдесят рублей, и меня избавили от насморка за один сеанс. Лечение шоком.

— Боже мой! — обрадовалась жена. — Новая технология? Запатентованная?

— Отнюдь. Шоком лечат без патента.

Тем временем девушки-аптекарши дождались заведующую, которая выходила пообедать, рассказали ей все и стали звонить в милицию.

— У нас ограбление! — звонко закричала та, которую звали Ниночкой. — Грабителей было двое. Нет, денег из кассы не взяли. Наркотиков тоже не просили. Чего хотели? Капли для глаз.

— Народ совсем обнищал, со вздохом сказал один патрульный другому, трогая машину с места. — Из-за глазных капель на аптеки нападают.

Тем временем взбесившийся автобус, чудом избежав столкновения с неудобно припаркованными машинами, пропахал переулок, стрелой пронзил две прилегающие к нему улицы и со скрежетом затормозил возле Театра абсурда, который находился в полуподвале старого дома и располагал достаточно вместительным залом.

Сегодня в кассе были проданы почти все билеты. Пьеса «Вход после смерти» принадлежала перу молодого драматурга, носившего невероятно стильные имя и фамилию — Герман Схлынь. По случаю премьеры Герман лично пришел за кулисы, чтобы подбодрить актеров и сказать несколько лестных слов режиссеру.

Зал уже гудел, люди рассаживались по своим местам, шелестели программками, высказывали всевозможнейшие предположения относительно постановки. Были тут и журналисты, прикормленные главрежем, они обещали дать коротенькие рецензии в своих изданиях, и Герман заранее трепетал — понравится ли им?

Когда он в очередной раз прошел мимо гримерок туда и обратно, дверь служебного входа внезапно распахнулась, и в помещение вошли двое мужчин с усталыми лицами. На них были белые халаты, перчатки и маски, приспущенные к подбородку. Герман понял, что это врачи, и как-то сразу перепугался. Появление медиков не сулило ничего хорошего. Может быть, заболела прима? Или у режиссера прихватило от волнения сердчишко? Однако лекари не бежали целенаправленно в какую-то комнату, а медленно двигались прямо на Германа.

— Где дирекция? — спросил высокий и мощный врач, в руках у которого была сумка защитного цвета.

— Вон там, а что случилось? — разнервничался Схлынь. — Сегодня идет моя пьеса…

Высокий врач подошел к нему поближе и сказал:

— Моя фамилия Смирнов.

— Схлынь, — ответил тот.

— Что значит — схлынь? — обиделся врач. — Посылаешь меня, да?

— Ну что вы?! — испугался драматург. — Схлынь — это моя фамилия. Я только хочу узнать, что случилось.