Книга Синяя спальня и другие рассказы, страница 56 – Розамунда Пилчер

Генри откашлялся и сказал:

— Может быть, вы с миссис Фэйрхерст согласитесь пообедать у нас в ближайшее время?

— О! — ответил мистер Фэйрхерст, делая вид, что донельзя удивлен и обрадован его предложением. — Как мило с вашей стороны! Уверен, миссис Фэйрхерст будет просто счастлива.

— Тогда… я попрошу Элисон ей позвонить. Они условятся о дате.

— Нас испытывают, да? Перед твоим повышением, — сказала Элисон, когда он выложил ей новости. — Проверяют, сможем ли мы развлекать всех этих иностранных гостей. Им надо знать, как я справлюсь, насколько я хорошая хозяйка и все такое.

— Пожалуй, это звучит немного бездушно, но… да, думаю, так и есть.

— Обед должен быть по-настоящему парадным?

— Пожалуй, нет.

— Но все-таки официальным?

— Ну, это же председатель совета директоров…

— Боже мой!

— Прошу, не делай такое лицо. Я этого не вынесу!

— О, Генри… — ее голос дрогнул, будто она вот-вот заплачет, но Генри крепко ее обнял и слезы отступили. Держа жену в объятиях, он сказал:

— Может, нас и испытывают, но это хороший знак. Было бы гораздо хуже, если бы нас просто проигнорировали.

— Да, наверное, ты прав. Как хорошо, — после короткой паузы заметила Элисон, — что у нас, по крайней мере, есть столовая.

На следующее утро она позвонила миссис Фэйрхерст и, стараясь не показать своего волнения, пригласила ее вместе с мужем к ним на ужин.

— О, как мило! — Миссис Фэйрхерст, казалось, была искренне удивлена, словно впервые об этом слышала.

— Мы подумали, может быть, числа шестого или седьмого? В какой день вам будет удобнее?

— Одну минутку, я посмотрю в своем календаре. — Последовала долгая пауза. Сердце Элисон готово было выскочить из груди. Она и сама понимала, что так волноваться просто смешно. Наконец миссис Фэйрхерст заговорила снова:

— Седьмого, если вы не возражаете.

— Примерно в половине восьмого.

— Отлично.

— Я попрошу Генри нарисовать для мистера Фэйрхерста схему, как к нам добраться.

— Это было бы замечательно. Мы славимся тем, что частенько сбиваемся с дороги.

Обе они рассмеялись, а потом распрощались и дали отбой. Элисон тут же снова сняла трубку и набрала номер матери.

— Ма!

— Что, дорогая?

— Ты не могла бы оказать мне услугу? Не заберешь к себе детей в следующую пятницу?

— Ну конечно. А что случилось?

Элисон объяснила. Мать сказала деловитым тоном:

— Я заеду за ними на машине сразу после чая. И пускай останутся у меня на ночь. Да, так и сделаем. Все равно ты не сможешь готовить ужин и одновременно заниматься детьми; кроме того, если они будут знать, что у вас что-то намечается, то ни за что не улягутся спать вовремя. Дети все одинаковые. А чем ты собираешься угощать Фэйрхерстов?

Элисон об этом пока не думала, но мама подбросила ей парочку отличных идей и продиктовала рецепт своего фирменного лимонного суфле. Потом поинтересовалась здоровьем детей, поделилась кое-какими семейными новостями и попрощалась. Элисон еще раз взяла трубку и записалась в парикмахерскую.

Разделавшись со звонками, она вдруг почувствовала себя очень деловой и собранной — эти чувства не были ей особенно знакомы. Значит, в пятницу в семь часов. Она прошла через холл и распахнула двери столовой, окинув ее критическим взглядом. Комната выглядела до ужаса мрачной. «Возможно, если зажечь свечи, — уговаривала она себя, — и задернуть шторы, столовая станет немного веселее».

Прошу, Господи, пускай все пройдет гладко. Не дай мне подвести Генри. Пусть обед пройдет успешно — ради него!

На бога надейся, а сам не плошай. Элисон захлопнула двери, набросила пальто и пошла в деревню, где купила тот самый блокнот с карандашом.

Волосы высохли. Она вылезла из-под сушилки, пересела к зеркалу, и молоденький парикмахер стал делать ей прическу.

— Идете куда-то сегодня вечером? — спросил он, орудуя одновременно двумя круглыми щетками, словно голова Элисон превратилась в барабан.

— Нет. Не сегодня. Завтра вечером. Ждем гостей к ужину.

— Чудесно. Побрызгать на волосы лаком?

— Пожалуй.

Он со всех сторон обрызгал прическу лаком для волос и протянул Элисон зеркало, чтобы она могла полюбоваться на себя сзади, а потом развязал тесемки лилового нейлонового пеньюара и помог ей подняться.

— Большое спасибо.

— Желаю хорошо провести время завтра.

Она на это очень надеялась. Элисон оплатила счет, надела пальто и вышла на улицу. Начинало темнеть. Рядом с парикмахерской находилась лавочка кондитера; она зашла туда и купила детям по шоколадке. Потом села за руль и поехала домой, загнала машину в гараж и через заднюю дверь прошла на кухню. Там она обнаружила Иви, которая кормила детей ужином. Дженни сидела в своем стульчике, и все они ели рыбные палочки с жареной картошкой. В кухне витал аппетитный аромат свежей выпечки.

— О, — сказала Иви, взглянув на голову Элисон, — вы великолепно выглядите.

Элисон плюхнулась на стул и улыбнулась трем радостным лицам, глядящим на нее через стол.

— Я там чуть не изжарилась. В чайнике есть еще чай?

— Лучше я заварю свежий.

— Вы печете?

— Ну, — ответила Иви, — у меня выдалась свободная минутка, вот я и решила испечь пирог. Подумала, он вам будет кстати.

Знакомство с Иви было лучшим из событий, приключившихся с Элисон после переезда за город. Иви была незамужней дамой средних лет, крепкой и энергичной, и жила вместе со своим братом-холостяком, фермером, которому принадлежали земли, прилегавшие к участку Элисон и Генри. Элисон познакомилась с ней в бакалейной лавочке. Иви сама представилась новой соседке и сказала, что если им нужны свежие яйца, их можно покупать у нее. Иви держала кур и снабжала яйцами несколько семей в деревне. Элисон с благодарностью приняла предложение, и у них с детьми вошло в привычку после обеда отправляться на ферму за свежими яичками.

Иви всей душой полюбила детей. Через некоторое время она снова обратилась к Элисон:

— Если вам понадобится посидеть с ними, дайте мне знать, — сказала она, и Элисон время от времени стала прибегать к ее услугам. Дети обожали оставаться с Иви. Она никогда не забывала принести им какие-нибудь подарки или сладости, обучала Ларри карточным играм и очень ласково и любовно обращалась с Дженни: усаживала ее к себе на колено, и крошечная светловолосая головка малышки удобно прислонялась к ее большой уютной груди.

Иви подошла к плите, наполнила чайник, а потом присела на корточки проверить пирог.