Книга Цветы под дождем и другие рассказы, страница 66 – Розамунда Пилчер

— А ты… с ней уже виделась?

— Нет, но мы все приглашены к ним завтра на вечеринку.

— Но… Но… — Не было таких слов, которые могли бы выразить испытанные ею разочарование и потрясение.

Миссис Фэйрберн остановила машину и повернулась к Дженни. — Вот почему я приехала встречать тебя на станции. Я знала, что ты расстроишься. Хотела сама с тобой поговорить.

— Я… Я просто не хочу, чтобы он привозил кого-то в Криган. — Дженни сама поняла, что ее слова прозвучали жалко и совсем по-детски.

— Дженни, Фергюс тебе не принадлежит. Он имеет полное право заводить себе новых друзей. Он взрослый мужчина и живет собственной жизнью. Ты не можешь постоянно оглядываться назад и оплакивать свои детские фантазии.

Самое худшее было даже не то, что мать сказала это вслух, а то, что она обо всем догадалась.

— Я… Я его люблю. По-настоящему.

— Я знаю. Тебе нелегко. Первая любовь всегда мучительна. Но ты должна стиснуть зубы и пройти через это. И так, чтобы никто не догадался, насколько ты задета.

Они немного посидели молча. Потом мать спросила: «Ты меня поняла?» — и Дженни кивнула. Миссис Фэйрберн завела машину, и они тронулись с места.

— Как ты думаешь, он собирается на ней жениться?

— Понятия не имею. Однако, судя по тому, что рассказывала Дафна Фентон, это вполне возможно. Она говорит, что он купил квартиру в Уондсуорте и Роуз выбирает ткани для обивки.

— Ты считаешь, это плохой знак?

— Нет, не плохой. Но довольно прозрачный.

Дженни замолчала. Однако, когда машина въезжала в ворота усадьбы, она вдруг зашевелилась на своем сиденье.

— Возможно, она мне понравится.

— Да, — ответила миссис Фэйрберн. — Очень может быть.

Она действительно попыталась проникнуться симпатией к Роуз. Однако это оказалось нелегко, потому что Дженни действительно когда-то видела Роуз по телевизору в сериале про будни госпиталя, где та исполняла роль медсестры. Даже тогда она показалась Дженни до ужаса занудной: Роуз старательно изображала разные эмоции на своем лице сердечком, а ее поставленный голос слегка дрожал — смотреть на это было для Дженни прямо-таки мучительно.

В жизни Роуз оказалась довольно хорошенькой.

У нее были шелковистые темные волосы, падавшие на плечи свободной волной, а одета она была в платье с заниженной талией, в складках которого поблескивал бисер.

— Фергюс так много о тебе рассказывал, — сообщила она Дженни, когда их познакомили в Инвербрю. — Говорил, вы практически выросли вместе. Твой отец тоже фермер?

— Нет, он управляющий банком в Кригане.

— И ты всю жизнь прожила здесь?

— Родилась и выросла. Даже в школу ходила тут. Эту зиму я провела в Эдинбурге, но с радостью возвратилась домой.

— А тебе не бывает… ну, скучновато… в такой-то глуши?

— Нет.

— А чем ты собираешься заняться?

— Пока не знаю.

— Приезжай в Лондон. Только в Лондоне и стоит жить — я и Ферджи так говорю. Приезжай, и мы за тобой присмотрим, — она взяла Фергюса за руку и потянула к себе. Он в этот момент оживленно беседовал с кем-то еще, однако она буквально оттащила его от собеседника и поставила рядом. — Дорогой, я как раз говорила Дженни, что она должна приехать в Лондон.

Фергюс и Дженни посмотрели друг другу в глаза; Дженни улыбнулась и, к своему удивлению, поняла, что это было совсем нетрудно.

Фергюс сказал:

— Дженни не нравится жить в городе.

Дженни пожала плечами.

— Это дело вкуса.

— Но ты же не можешь остаться здесь навечно, — недоверчиво промолвила Роуз.

— Я собираюсь уехать на лето. — Вообще-то она пока об этом не думала, но тут внезапно осознала, что решение уже принято. — Найду себе работу в Кригане. — Дженни предпочла сменить тему. — Мама рассказала мне про квартиру в Уондсуорте.

— Да… — начал было Фергюс, но Роуз тут же снова вмешалась в разговор:

— Она чудесная! Не слишком большая, но очень светлая. Надо добавить еще пару штрихов, и будет просто идеально.

— А сад там есть? — спросила Дженни.

— Нет. Но есть несколько цветочных ящиков под окнами. Я подумываю посадить в них герани. Настоящие, ярко-красные. Тогда мы сможем представлять, что живем на Майорке или в Греции. Правда, дорогой?

— Как скажешь, — откликнулся Фергюс.

Красные герани… «Боже ты мой, — подумала Дженни, — да он и вправду в нее влюблен». И тут же почувствовала, что не может больше выдержать ни минуты, что ей не под силу смотреть на них. Она выдумала какой-то предлог и отошла. За весь вечер Дженни больше ни словом не перемолвилась с Фергюсом или Роуз.

Однако спрятаться от Фергюса было невозможно; на следующий день он явился, когда она прибирала в летнем павильоне, и позвал ее:

— Дженни!

Она выколачивала пыль из плетеной циновки, и тут Фергюс неожиданно вышел из-за угла, поэтому на мгновение Дженни замерла в растерянности.

— Что тебе нужно? — наконец смогла выдавить она.

— Я пришел с тобой поговорить.

— Очень мило с твоей стороны. А где же Роуз?

— Она осталась дома. Моет голову.

— По-моему, она у нее и без того чистая.

— Дженни, ты можешь меня выслушать?

Она фыркнула и мрачно уставилась на него.

— Смотря что ты хочешь мне сказать.

— Я только хочу, чтобы ты поняла. Поняла, как обстоят дела. Прошу, перестань злиться. Мне важно знать, что мы с тобой по-прежнему друзья и можем говорить о чем угодно. Как раньше.

— Ну, сейчас мы разговариваем, так ведь?

— И мы опять друзья?

— Ну конечно! Друзья навеки! И неважно, как мы обходимся друг с другом.

— И как же я с тобой обошелся?

Она посмотрела на него с упреком и бросила на пол тростниковый коврик.

— Ладно, я понял. Тебе не понравилась Роуз. Давай, признайся, — сказал он.

— Роуз не может мне нравиться или не нравиться. Я ее в первый раз вижу.

— В таком случае, тебе не кажется, что это довольно несправедливо — по отношению к Роуз и ко мне — выносить преждевременные суждения?

— Просто, по-моему, у нас с ней нет ничего общего.

— А я думаю, все дело в ее замечании насчет того, что тебе пора уехать из Кригана.

— Это ее вообще не касается.

Теперь и он пришел в негодование — не меньшее, чем она. Дженни увидела, как напряглись все его мышцы — знакомый знак, — и с удовлетворением подумала, что ей наконец-то удалось вывести Фергюса из себя. Почему-то от этого ей стало легче.