Онлайн книга «После любви»
|
– И?.. – И никого не обнаружил. Никого и ничего. – Что значит – «ничего»? – То и значит. Когда человек на протяжении длительного времени живет в доме, то вполне естественно, что он этот дом обустраивает. Вы понимаете, о чем я говорю? Даже я, последние три года прожившая в гостиничном номере, понимаю, о чем говорит Алекс. В кухне должна быть посуда, должны быть микроволновка, электромясорубка или электрокофемолка, штопор, подставки для яиц, подставки под горячее; в зале – шторы или жалюзи, газетница, стеллажи с керамикой, светильники, напольные вазы; в ванной… – Она, конечно, не слишком походила на обычных женщин. Она, например, собирала ритуальные предметы самых различных культов смерти. Много путешествовала по Африке, по Латинской Америке – по самым диким уголкам. Коллекция располагалась на стене в зале. Теперь ее тоже нет. Алекс слишком отвлекается на прошлое Мерседес, вместо того чтобы озаботиться своим настоящим. Прошлое Мерседес способно увлечь кого угодно, особенно в той его части, где она, облачившись в эксклюзивные дизайнерские лохмотья, передвигалась по сельвам и саваннам. – Возможно, ваша подруга просто решила сменить квартиру. – Я не хочу быть втянутой в разговоры о Мерседес – и все равно втягиваюсь. – Эта квартира вполне ее устраивала. В доме бесследно пропало несколько человек, и полиция оказалась бессильна в их поисках. Чудесное место, которое ни на какое другое не променяешь!.. – По-моему, мы слишком отвлеклись, Алекс. – Да, действительно… Вот я и подумал – если женщина решила сменить квартиру и вывезла всю обстановку… – Не всю. Диван и кресла остались. – …и вывезла почти всю обстановку, то почему оставила одежду? – Вы у меня спрашиваете? – Просто размышляю. Одежда, кстати, была в полнейшем беспорядке… Почему – кстати? Для кого – кстати? – …часть вещей вообще была свалена на пол, остальные пребывали в чудовищном беспорядке. Собственно, только поэтому я обнаружил комнату, в которой мы сейчас находимся. Самое время уличить Алекса во вранье. Потайную комнату нельзя обнаружить, не зная о ее существовании. Не потратив длительного времени на ее поиски. Ч наткнулась на нее случайно, благодаря воплям застрявшего в каменном мешке Сайруса. Не будь Сайруса – я ничего бы не узнала. Трудно предположить, что у Спасителя мира оказался под рукой (за стеной) свой собственный Сайрус. И пора наконец прекратить называть его Спасителем. Алекс – не спаситель. Его напряженная вылинявшая физиономия сама мечтает быть спасенной. Что не мешает Алексу врать насчет потайной комнаты и одежды, сброшенной на пол и валяющейся в полном беспорядке. Войдя в гардеробную, я нашла все вещи на местах. Аккуратно сложенными. Никем не потревоженными. Безмятежными. – …Так как вы ее обнаружили, Алекс? – Комнату? – Да. – Не хотелось бы лишний раз повторяться, но… дверь в нее так и приглашала войти. – Распахнутая настежь? Или… так, слегка приоткрытая? – Что-то среднее. Я никогда не был в спальне Мерседес… – И никогда не пользовались туалетом в ее квартире? – Я испытываю странное облегчение от сказанного Алексом. Почти торжество. – Здесь есть еще один туалет. В коридорчике за кухней, если вас интересуют такие пикантные физиологические подробности. – Не слишком. Я спросила просто так. – Естественно, я вошел вовнутрь. Увидел оружие. Увидел стену с ужасными фотографиями. И даже ощутил приступ тошноты, я совсем не считаю такие фотографии высоким искусством… Хотя не исключаю, что любая из них, будучи выставленной, собрала бы вокруг себя гораздо больше посетителей, чем обычное ню или какая-нибудь видеоинсталляция. Или пейзажи пустыни Наска в исполнении угасших голливудских звезд. Забвение делает их либо философами-натуралистами, либо неврастениками, либо членами анонимного общества алкоголиков… Нельзя дать Алексу возможность снова заматывать меня, укутывать в разговоры о современном искусстве, вонючие потроха которого булькают в чаше из черепа, оправленной в серебро. Made in Tibet. – Я тоже не считаю эти фотографии высоким искусством. Скорее, это отчет о проделанной работе. Кто-то убил всех этих людей и запечатлел убийства на пленку. – Кто-то? – Чем занималась ваша подруга? – Я не даю поникшему Алексу опомниться. – Искала потенциальных клиентов. И умела находить, нужно признаться. Схожую работу я хотел предложить вам. Предложить мне, вот так. Правда, о моей собственной доле в бизнесе Алекса не было сказано ни слова. – Что, Мерседес больше не справлялась? – Почему, она отлично справлялась. Но рынку современного искусства необходимы новые территории. Вы, русские… Вы сказочно разбогатели, у вас появились обладатели миллионных, миллиардных состояний. Они интересуют меня прежде всего. И сейчас я набираю команду из людей, знающих славянскую ментальность изнутри. Вот почему мне понадобились вы, Сашa. – Можно было бы обойтись без постели. – Как только у меня вырвалась эта фраза? – Это вас оскорбило? – Это доставило мне удовольствие. Сексе вами, я имею в виду. – Лишь на секунду потеряв контроль за ситуацией, я снова возвращаю себе первенство. – Хотя, помнится, вы хотели внушить мне обратное. Что же касается «сейчас»… Сейчас вы не набираете команду. Сейчас вы сидите в комнате с оружием. – Меня в ней заперли. – Заперли? Что значит заперли? – Когда я вошел внутрь и увидел все это… Меня едва не стошнило… – Вы это уже говорили. – Я хотел покинуть ее сразу же… ненавижу все эти штуки… Но оказалось, что дверь заперта и выйти отсюда невозможно. – Кто же запер дверь? – Я понятия не имею. Возможно, она захлопнулась… Мне бы хотелось так думать… Мне бы тоже хотелось думать, что Алекс не лжет. Но для этого нужно вспомнить, что происходило с дверью в потайную комнату все то время, что я находилась здесь. Кажется, я не закрывала ее за собой. И Сайрус свободно перемещался по квартире. Да. Дверь все время была открытой. И захлопнуться она не могла, потому что сквозняков в квартире нет, – во-первых. И во-вторых – ее механизм устроен вовсе не по типу обыкновенной псевдоанглийской защелки. Я ощупываю ребро двери и не нахожу не только собачки, выскользнувшей из замка, но и самого замка. – Знаете, Алекс, я не уверена, что она захлопнулась. |