Онлайн книга «После любви»
|
Алекс довольно улыбается – я права! – Да. Это и есть самое главное. Человечество страдает от скуки, а это – смертельная болезнь. Хуже СПИДа, хуже атипичной пневмонии, хуже лихорадки Эбола. – Не думаю, что поголовно все человечество скучает. Некоторой его части приходится элементарно выживать. – Крайние варианты мы не рассматриваем, – одергивает меня Алекс. – И эта неприкаянная часть человечества не должна интересовать нас в принципе. Речь идет совсем о другой. – О какой же? – О платежеспособной. О той, которая готова выложить денежки, чтобы избавиться от скуки. Позже мы поговорим об этом поподробнее… У меня нет желания говорить об этом ни с Алексом, ни с кем бы то ни было – ни сейчас, ни потом. Так почему я медлю, почему не обрываю Алекса на полуслове? Наверное, потому, что подоспели брюссельская капуста, сыр и яичница с беконом. Все три пункта представлены в единственном экземпляре, мой брошенный вдогонку заказ проклятая Кондолиза проигнорировала. – Девушке – то же самое, дорогуша, – строго говорит Алекс официантке и принимается за яичницу. Он мог бы и уступить завтрак мне – так вышел бы из положения Доминик и наверняка Фрэнки; Жюль и его приятель Джим и еще несколько сотен миллионов мужчин были бы с ними солидарны. Атак и не примкнувший к миллионам Алекс Гринблат, орудуя вилкой и ножом, жрет свой бекон. Проглотив первый кусок, он аккуратно промакивает губы салфеткой. –: Теперь о вас, Сашa. Несчастная любовь, да? Ни жалости, ни сострадания, ни даже любопытства – голая констатация, кем он себя возомнил, Алекс Гринблат? После такого пассажа я уж точно должна была встать и покинуть «Ла Скала», не дождавшись завтрака и не застегнув пряжки на туфле. Но я продолжаю сидеть. – Несчастная любовь. Да. Что сделал бы Доминик? И что наверняка сделали бы Фрэнки, Жюль, его приятель Джим и еще несколько сотен миллионов мужчин – на том лишь основании, что они – мужчины, волей судеб оказавшиеся в обществе слабой женщины? Они бы утешили меня. «Роковая случайность, Сашa! только кромешный идиот не оценил бы вас по достоинству, Сашa, только слепой! вы прекрасны, Сашa!» – этого было бы вполне достаточно. От Алекса Гринблата такой дежурной галантности придется долго ждать, и (в ожидании) я могу пропустить не только завтрак, но и обед, и ужин. – Значит, несчастная любовь? И вы не нашли ничего лучшего, чем сбежать от нее в этот городишко? – Не нашла, – честно признаюсь я. Алекс Гринблат снова принимается за яичницу. – Типично женская логика, – говорит он, заглатывая желток. – Время должно спасти, расстояние должно избавить… Все это чушь собачья, Сашa. – Чушь. – А ваш избранник – кромешный идиот. Неужели я дождалась комплимента от Алекса Гринблата?! Как бы не так!.. – …не потому, что вы такая потрясающая, а он вас не оценил. Потому, что женщины чаще всего влюбляются в идиотов. Не думаю, что вы исключение. – Я не исключение. А что бы вы сказали, если бы я влюбилась в вас? На судьбу брюссельской капусты моя провокационная фраза никак не повлияла: она преспокойно исчезает в пасти Алекса. – Не смешите меня, Сашa. – Почему? Вы не верите в любовь с первого взгляда? – продолжаю нагнетать ситуацию я. – Только в нее и верю. Но что касается меня… – Алекс делает многозначительную паузу. – У вас нет никаких шансов. – Абсолютно никаких? – Абсолютно. – Потому что ваше сердце занято кем-то другим? – Потому что я – не идиот. И это – единственная причина. – Я не могу рассчитывать даже на мимолетную связь? Бог мой, и во времена отвязного студенчества я не позволяла себе подобных сальностей – вне зависимости от количества выпитой водки и количества выкуренных косячков. А встретив I'amour, впоследствии оказавшуюся le tnerde, и вовсе решила, что полигамия – не для меня. Так же как и дружеский секс, секс по телефону, секс по интернету, секс для нормального функционирования яичников и секс на платформе сходных политических убеждений. Политических убеждений у меня нет. И я не имею ничего против натурального меха и сафари в Кении, что же касается секса – за последние три года Эс-Суэйра выдула из меня даже воспоминания о нем, занесла их песком и похоронила под набегающими друг на друга волнами. И вот теперь – разговор с малознакомым мужчиной о мимолетной связи. Как мило. – На мимолетную связь может рассчитывать любой, – поигрывает ножом Алекс. – Но не всякий оказывается к ней готов. – А лично я – могу? – Можете. При условии, что вы – нимфоманка. И вам все равно с кем спать. – В противном случае… – В противном случае, секс со мной не доставит вам никакого удовольствия. Как и большинству женщин. Шокирующее откровение, оценить его по достоинству мешает вновь появившаяся Кондолиза с одинокой тарелкой для mademoiselle, нарочно или не преследуя никакого умысла – но она позабыла о сыре и капусте, можно ли считать крошечный сосуд с соусом компенсацией?.. Устраивать скандал я не стану. – Хотите еще поговорить о сексе? – интересуется Спаситель мира. – Пожалуй, нет. – Тогда вернемся к вам. Ваши волосы… Не короткие и не длинные, не темные и не светлые, что-то среднее. Какими бы они ни были – страсти в них больше не запутаться. А ведь меня многие считали страстной, иногда – чересчур; человек, бывший моей l’amour, отбыл в неизвестность именно с этим убеждением. Осев в Эс-Суэйре, я совсем махнула на себя рукой. Чтобы не сказать – опустилась. Это особенно бросается в глаза на фоне холеной физиономии Алекса. «Хлыщ» – назвал его Доминик. Справедливое замечание. – …А что – мои волосы? Вам не нравится прическа? – Мне совершенно все равно, какая у вас прическа. Но если бы вам пришлось выбирать – вы бы отрастили их или наоборот – постригли самым кардинальным образом? – Я уже выбрала. – Это не ответ. Отрешитесь от события, которое загнало вас в такую дыру. Что бы вы выбрали? Тест-драйв продолжается, даже забавно. – Я бы постриглась. Очень коротко. – Так я и думал, – удовлетворенно хмыкает Алекс. – Мне развить эту тему или вы сами разовьете? – Тут и развивать нечего. Все, что можно было узнать о вас, – я узнал из вашего письма. |