Онлайн книга «После любви»
|
– Еще ничего не известно, Сашa. Недоразумение может разрешиться в любой момент. Я говорил, я объяснял… Я думал и сейчас думаю… что обвинение несправедливо. «Недоразумение» – Доминик имеет в виду убийство. Есть еще один, не менее обтекаемый вариант: неприятности с Фрэнки. Лучше не озвучивать то, что может вызвать в памяти огромную лужу крови под черной рубашкой Франсуа Пеллетье. – Спасибо, Доминик. – Я верю, что ты невиновна. – Спасибо, Доминик. – Я сделаю все, чтобы это доказать. – Спасибо, Доминик. – Я… Я обязательно что-нибудь придумаю… Придумки Доминика, ха-ха. Что может придумать трусливый жирдяй, даже сейчас нервно косящий на наблюдающего за нашим свиданием полицейского. Поджечь участок? Взорвать камеру? Вызволить меня силой?.. – Для начала пришей пуговицы на рубашке. Или попроси, чтобы Фатима пришила их. – О чем ты? – Доминик растерянно хлопает ресницами, почему раньше я не замечала, что у него такие длинные ресницы? Коровьи. Нет – воловьи. – О чем? О твоей рубашке. Как там близнецы? Джамиль и Джамаль? – Джамиль разбил нос, а Джамаль разбил локоть. – А Наби? – У Наби вскрылся фурункул на правой руке. – Кто же теперь готовит? – Это не мешает ему готовить. Я купил четыре новых доски для серфинга. – Ты снова будешь рисовать? – Не знаю… Подожду, пока ты вернешься. И мы вместе решим… – Вряд ли это случится скоро. Я не слишком тебя подвела? – Подвела? Почему ты должна была меня подвести? – Ты давал приют женщине, незаконно находящейся на территории Королевства Марокко. Это могло обернуться для тебя неприятностями. – Пустяки. – Я сказала, что ты ничего не знал. Можешь сказать то же самое. – Пустяки, Сашa. Все в порядке. Не стоит переживать. – Хорошо… Там, в шкафу, в жестяной коробке, мои фотографии. Пусть они побудут у тебя. И машинка. Portative. И сумка с вещами, их не так много. И… Голос мой срывается. Пятнадцать минут – слишком маленький срок. Пятнадцать минут – ничто по сравнению с тремя годами, которые я провела рядом с Домиником. И за все три года я не нашла для него ни одного теплого – по-настоящему теплого – слова. А ведь я нежно привязана к Доминику. Так какого же черта?.. – Пять минут! – гортанный голос охранника неумолим. Для пущей убедительности он показывает растопыренную пятерню. – У вас осталось пять минут. …так какого же черта?! Доминик – единственное, что у меня есть. Жирдяй. Трусишка, на дух не переносящий исламских фундаменталистов, русской мафии, глобального потепления, поломок кондиционера, приливов, отливов, электромагнитных излучений от мобильников и микроволновок. Гипотетическая жертва лифта-убийцы и вора-карманника. Художник, которому не хватило смелости стать знаменитым. Владелец отеля, которому не хватило упорства прибавить к двум гостиничным звездам хотя бы еще одну. Романтик, лысеющий со лба. Потный, неуклюжий, вечно небритый, не внесенный в кроссворд Доминик - единственное, что у меня есть. В целом мире. – Я не совершала убийства, Доминик. – Я знаю. – Ты веришь мне? – Я верю. – Меня просто подставили… Я не выживу здесь, Доминик. – Я… Я вытащу тебя отсюда. Чего бы мне это ни стоило. Обещаю. Ты веришь мне? – Я верю. Скулы Доминика обостряются – или я просто перестала замечать складки кожи на щеках? И оторванные пуговицы на рубашке, и скрытый щетиной второй подбородок. – Я очень люблю тебя, Сашa. И я тебя не оставлю. – Ты знаешь Ясина? Парня, который торгует рыбой на пристани, рядом с рыбным рынком? – Нет. – Черт… – Я найду его. Не думаю, что это сложно. Что должен сделать я? Что должен сделать он?.. Я и сама не знаю, что должен сделать Ясин. Мысль о Ясине посещала меня и раньше, но ни во что не оформлялась. Разве что в надпись на стене: буквы, из которых сложено его имя, примыкают к буквам, из которых сложены имена Хакима и Хасана. В моем кроссворде Ясин выглядит инородным телом – только теперь, когда до окончания свидания остались считанные минуты и нервы мои напряжены до предела, – только теперь я начинаю понимать почему. Вещи и люди, которыми забита стена в моей камере, – безусловны, одномерны, процарапаны одной линией. Даже покойный Фрэнки. Даже Алекс Гринблат, Спаситель мира и знаменитый галерист. Ясин – другое дело. Ясин оперирует символами, которые сам же и создает при помощи рыб, вытащенных из океана. Его дурной глаз видит не то, что лежит на поверхности, а то, что скрыто внутри: в толще воды, в глубине рыбьего брюха. Ни одна вещь, которую я приняла из его рук, не была случайной. Ни бусина (темная, с зеленоватыми прожилками, так похожая по цвету на чертовски красивые глаза Алекса), ни ключ, открывший мне дверь к ночи со Спасителем мира, ни курительная трубка – до нее дело еще не дошло, но когда-нибудь придет и ее час. Ясин вбивает колышки, а точнее – расставляет вехи. Следуя за ними, переходя от одной к другой, можно резко изменить траекторию собственной жизни. Так было всегда, может, и на этот раз сработает?.. – Купи у него рыбу. – Какую? – Доминик растерян. – Любую. Выбери сам. И скажи, что это для меня. Для мадам, о которой ему приснился сон. С кошками, змеями и сломанными стрелами. – Он должен вспомнить? – Он вспомнит. – А потом? – Потом попроси его, чтобы он выпотрошил рыбу. Вспорол ей живот. – А потом? – Потом возьми то, что он достанет из рыбьего живота. – Что он должен достать? – Не знаю. Но чертовски хочу узнать. – Я должен передать то, что он достанет из рыбьего живота, тебе? – Хотелось бы… Трудно было получить свидание? – Не стоит думать об этом, Сашa. Я сделаю все, как ты сказала. – Очень хочется курить. – Разве ты куришь? – От удивления Доминик трясет подбородком. – Как оказалось. Вот если бы ты достал мне сигарет! Хотя бы пачку. – Я достану сигареты. Какие именно? – Любые. Желательно с фильтром. – С фильтром. Я понял. |