Онлайн книга «Батумский связной»
– Будьте как дома. – Баронесса одарила его еще одной лучезарной улыбкой и отошла к другим гостям. Как видно, баронесса вовсю старалась и умела быть очаровательной. Борис огляделся. В гостиной было человек двадцать – двадцать пять. К чтению стихов еще не приступали, все оживленно беседовали по двое, по трое. Кто из присутствующих замешан в заговоре? Борис переводил взгляд с одного лица на другое. Счастье еще, что пароль так нейтрален – о погоде можно поговорить с кем угодно, это не вызовет подозрений. Он подошел к невысокому полному господину со смешными длинными усами и сказал без предисловий: – В Петербурге сейчас уже осень. – Давно вы из Петербурга? – оживился усатый господин. – Правда ли, что там часты случаи людоедства? – Нет, неправда, – резко ответил Ордынцев и отошел от усатого, утратив к нему интерес. На этот раз к Борису сама устремилась пышнотелая рыжеволосая дама в причудливом головном уборе, похожем на тюрбан индийского магараджи. – Софи сказала мне, что вы недавно прибыли из Петербурга. Что там сейчас творится? – В Петербурге сейчас уже осень, – проговорил Борис и выжидательно замолчал, слушая ответ. – Я имела в виду другое, – поморщилась дама, – вовсе не погоду… – Да, я понимаю вас, – кивнул Борис, – там сейчас голод, разруха, нищета… но в людях чувствуется какой-то энтузиазм… – Энтузиазм?! – возмущенно переспросила дама. – Да вы никак прониклись большевистским духом? Что же вы тогда уехали? – Отнюдь, мадам, – ответил Ордынцев, но уже в пространство – собеседница его мигом переметнулась к другой группе. Борис снова огляделся. В углу стоял высокий худощавый брюнет с горящими глазами, очень подходящий на роль заговорщика. Ордынцев пересек комнату, подошел к брюнету и повторил свою магическую фразу: – В Петербурге сейчас уже осень. Брюнет необычайно оживился. Он схватил Бориса за пуговицу и воскликнул: – В Петербурге такие женщины, такие женщины… А правда ли, что большевики провели национализацию женщин и жены теперь у всех общие? – Не знаю, не слышал, – ответил Борис сухо и отошел. Он обратился с той же фразой к томному молодому армянину с влажными миндалевидными глазами, но получил в ответ только взгляд, полный левантинской тоски и глубокого непонимания. Боясь показаться идиотом и испортить все дело, Борис решил на какое-то время прекратить поиски и просто понаблюдать за гостями. Тем временем хозяйка объявила, что собравшихся осчастливит своими стихами несравненный Исидор Купидония. К роялю подошел уже знакомый Борису худощавый брюнет, озабоченный положением женщин в Советской России. Он встал в картинную позу и прочел длинное и нудное стихотворение, в котором сам Деникин и половина генералов его штаба неумеренно восхвалялись и сравнивались с античными персонажами. Борис ожидал, когда же в этих стихах появится парящий орел – и дождался. Он хотел было спросить Купидонию, он ли пишет все стихи подобного рода под разными псевдонимами для сотни мелких газетенок юга России и Закавказья или же у него десятки братьев-близнецов по перу, но в это время к нему снова подплыла очаровательная хозяйка. – Нравится ли вам у нас, господин Ордынцев? – Глаза ее влажно блестели, полные губы улыбались. Заметив, что Борис не ответил на ее вопрос, баронесса сделала вид, что смутилась и продолжала: – Разумеется, сегодня не самый удачный вечер в смысле поэзии… Этот Купидония… Но в молодом человеке столько чувства! «Зато ни на грош таланта», – подумал Борис, потом взял холеную руку баронессы в свои и произнес, глядя в фиалковые глаза: – Мадам, я готов выслушивать вирши в сто раз более худших авторов, чем Купидония, но только рядом с вами. Хозяйка, смеясь, приложила пальчик к его губам: – Молчите! Он может услышать и обидеться… – Дорогая баронесса! – с чувством продолжал Борис. – Вы своим присутствием украсили бы любой салон Санкт-Петербурга. Я жажду бывать у вас как можно чаще. – Салон бывает раз в неделю, по четвергам. – Неужели так редко? – простонал Борис, опасаясь, не перегибает ли он палку. Но нет, кажется, баронесса приняла его комплименты как должное. – Разумеется, вы сможете видеть меня чаще – мы ведь живем в одном городе, – томно проворковала она. – У вас всегда так много народу? – поинтересовался Борис, стараясь, чтобы вопрос его имел несколько интимную окраску. – Да, почти всегда. Это ведь все завсегдатаи, редко когда заглянет к нам новый интересный человек. – Мадам. – Борис склонился к ее руке. – Друзья называют меня просто Софи, – прошептала она улыбаясь. – А теперь простите меня, я должна вернуться к обязанностям хозяйки. Борис проводил ее страстным взглядом, потом обвел глазами присутствующих и не рискнул подходить еще к кому-нибудь с рассказом о петербургской осени, чтобы не возбудить подозрений. «В салоне в четверг», – сказал Вольский. Здесь Вольского нет, Борис бы его узнал. Тому возможны две причины. Первая самая простая: это не тот салон. Вторая: Вольский, несомненно, узнал, что арестовали Керима с дядей, а возможно, и слышал выстрелы в южной бухте. Стало быть, он думает, что курьера либо убили, либо взяли, и не ждет его сегодня вечером в салоне. Горецкий прав: надо Борису быть осторожнее. Вошел слуга с подносом, на котором теснились бокалы с шампанским. Борис не спеша фланировал по залу, рассматривая картины на стенах и вежливо улыбаясь дамам. Тем временем хозяйка объявила о выступлении нового таланта. – Сейчас перед нами выступит всем нам хорошо известный прославленный во всех городах юга России Афанасий Крымский. К роялю подошел высокий обрюзгший мужчина с отвислой нижней губой и мешками под глазами. Вид у него был такой, будто он пьет не переставая уже не первый год. Откашлявшись и обведя присутствующих мутно-наглым взглядом, поэт запрокинул голову и начал заунывным гнусавым голосом: В фортепьянном концерте Зябко кутаясь в мех Ты получишь в конверте Запечатанный смех, Словно книгу раскроешь Беспросветную даль И на слезы настроишь Бирюзовый рояль… Под жидкие аплодисменты Борис ушел не прощаясь, по-английски. Горецкий ждал его с докладом. Услышав о неудаче, он поморщился и отвернулся. – Возможно, это не тот салон, – пробормотал Борис, – зря я в парикмахерской торчал. Но в пользу того, что это именно тот салон, говорит то, что третьего августа тоже был четверг, стало быть, салон имел место. Завтра с утра иду к баронессе с визитом, авось не прогонит. |