Онлайн книга «Горные дороги бога»
|
– Приказ отдала держательница нашей кумирни. Это выбивалось изо всех рамок и правил. Человек, чье предназначение было нести мир в души, хочет развязать военные действия? Бред какой-то! – Вы уверены? Слышали сами? Он-она горько усмехнулся: – Такие вещи не предназначаются для чужих ушей. Скажем так, это догадка. Я видел, как они разговаривали вдвоем, отдельно ото всех. Сегодня утром, перед самым выездом патруля. И судя по произошедшим событиям, приказ, действительно отданный или мнимый, исполнялся старательно. – Будем считать так. Но зачем вашей держательнице понадобилось приказывать кому-то нарываться на смерть? – Неужели непонятно? Чтобы получить право убивать. – Не слишком ли вы… увлеклись своими догадками? Прибоженный опустил взгляд, впрочем, лишь для того, чтобы скрыть появившуюся в глазах печаль. – Она не будет убивать всех подряд, если хотите. Может быть, все и вовсе останутся живы. Но главное… Главное, что у нее будет право и возможность поступать так, как заблагорассудится. Пока ее ярость еще сдерживается. До поры до времени. А уже завтра… – Тут он-она запнулся, о чем-то задумавшись, и возразил сам себе: – Хотя завтра вряд ли. Нужно еще получить доказательства. Убедительные. – Доказательства чего? – Того, что все люди за пределами Ганна-Ди – чужаки. А чужаки всегда враждебны. Обстоятельства прояснялись. Понемногу. Похоже, что местная глава прибоженных боится незнакомцев, потому и желает окружить себя сильной стражей. Для этого и понадобилась жертва, зверски убитая ненавистными чужаками. Но только ли чтобы оправдаться перед самой собой? – Все это сделано на публику, верно? Прибоженный молча кивнул. – Зачем? Чтобы получить всеобщее благословение? – Благословение ей ни к чему. А вот звонкие монеты нужны. Солдатам ведь приходится платить за их службу. – Держательница собирается предъявить мертвое тело жителям и начать рыдать, выпрашивая пожертвования? Он-она хмыкнул, все еще глядя мимо меня: – Выпрашивая? Требуя! И не пожертвования, а узаконенные сборы. Теперь я снова запутался. – Насколько мне известно, кумирни существуют на средства дарственной казны и деньги, что по доброй воле отдают люди, благодарные за помощь. При чем тут закон? – Этого мало. Армию должны содержать все жители. Поголовно. Сейчас он говорил не своими словами, а словно повторяя речи держательницы, иначе откуда мог взяться этот тон, презрительный и самоуверенный? – На каком основании? – Помните, кто здесь главный? – Смотритель. – Он может приказать все что угодно. – Но с какой стати… Прибоженный наконец-то посмотрел мне в глаза: – Он исполняет ее желания. Не совсем уж все и не мгновенно, но исполняет. А значит, и это рано или поздно станет законом для жителей Ганна-Ди. Невероятно? Увы, нет. Последняя новость не удивляла, в отличие от предыдущих. Мужчины часто стремятся угодить женщинам. А Смотритель – мужчина, так почему бы ему не… На мгновение мне захотелось убить Керра. Хотя бы один раз. А лучше два, и без передышки. Что я знал о своем собственном чине? Да ничего. Кроме якобы безграничной свободы в решениях. Не было никакой присяги или клятвы на верность, только невнятные разговоры. Никто не зачитал мне список прав и обязанностей, который непременно должен был существовать, если только… Если только Смотритель и вправду не являлся сам себе и Дарохранителем, и Божем, и Боженкой. Я сразу решил, что должен опекать дольинцев, как любящий родитель. Но для меня-то несение службы давно уже стало необоримой привычкой. А как Роалдо Лиени получил свой нынешний чин? Кем был этот человек до приезда в Ганна-Ди? Носил знак, серебряный или золотой? Не верю. Тогда проще было соорудить здесь Наблюдательный дом, пусть и крохотный, как в том же Руаннасе. И предзвенником не мог быть, потому что из них только одна дорога – в Цепи. Разве что дозвенником? Я часто встречал таких во время службы. Унылых, скучных, дурковатых или озлобленных на всех и вся. В Сопроводительном крыле дозвенников было немного, но и их хватало, чтобы жизнь не казалась легкой. Они не могли продвинуться дальше, чем находились. Иногда в силу происхождения и способностей, но как раз эти несчастные были вменяемее остальных. А вот те, кому отказали в продвижении капризом начальства, почти всегда превращались в чудовищ. И понятно почему. Я бы тоже сошел с ума, каждый день перенося кипу бумаг из одного конца коридора в другой и зная, что мои труды на самом деле никому не нужны. Если такой дозвенник волей случая стал вдруг Смотрителем… Нет, хочется все же верить в лучшее. – Итак, держательница воспользуется смертью одного из… А кстати, кто они такие, эти стражи божьи? – Воспитанники кумирни. Их родители получили за них немного монет. В тот год как раз был неурожай, и многие крестьянские семьи были готовы на все, чтобы выжить. – Почему же им не помог совет поселения? Ссудить едой или деньгами разве трудно было? Ведь это же прибыльная вещь – должники. Прибоженный рассеянно кивнул: – Прибыльная… Только те бедняки были не из Ганна-Ди. Они жили на межселенных землях. – И им не у кого было искать помощи, кроме как… – У того, кто сам принадлежит только границам Дарствия, – закончил мою мысль он-она. Умно. За горсть медяков у таких, в сущности, почти бесправных людей можно купить, а значит, получить в полную собственность все что угодно. Даже послушных слуг. Хотя вернее было бы называть их рабами. – Это не должно нравиться людям. – Тем, кто продался? Почему? Они сыты, у них есть крыша над головой. А детство осталось где-то позади и кажется чем-то вроде дурного сна. – Нет, я говорю о других. О жителях поселения. Губы прибоженного скривились в подобии улыбки. – А, им… Конечно, не нравится. Но выбора нет, особенно после того, как Смотритель стал открыто поддерживать держательницу. Он ведь может делать что хочет. Пожизненно. – Даже если его действия идут вразрез с обязанностями? – А у Смотрителя есть какие-то обязанности? – искренне удивился он-она. – Вообще-то… Опять перестал понимать происходящее. Или Блаженный Дол живет по законам, не повторяющимся более нигде во всех землях Дарствия, или местные жители не понимают, что вправе не только выполнять, но и требовать. – Люди и земли вверяются Смотрителю в безраздельное попечение до самой его смерти, – тем временем процитировал прибоженный какую-то хорошо знакомую ему бумагу. |