Онлайн книга «Межсезонье»
– Зачем же ты тогда ее взял? – Мартин протянул мне стакан с бренди. – На растопку? За двадцать-то дублонов? – Раз уж речь зашла о растопке, будь любезен, подкинь дров в камин. – Не совестно тебе старого человека гонять? – фыркнул Мартин, но послушался. – Этот старый человек так хорошо погулял ночью, что даже смотреть на спиртное не может, – усмехнулся я. – Что ты себе налил, воду? – Самый полезный, между прочим, напиток… – Кто бы сомневался. Остальные где? – Сейчас поднимутся. – Мой помощник сделал добрый глоток воды. – Так что с картой? – Непонятно пока. – Рраскрывать догадки мне не хотелось. – Сначала послушаем, что Питер и Бартоломью выяснили. А там видно будет. – Как скажешь. – Прекрасно зная мою манеру вести дела, Мартин не стал настаивать на своем. – А вот, кстати, и они. – Рассказывайте! – распорядился я. – Маэстро Бартоломью, если не возражаете, начнем с вас. – Бумаги подлинные, – пожал плечами невысокий толстячок. Его окруженная редкими волосиками лысина была после подъема по лестнице покрыта капельками пота. Кому-то он мог показаться потешным, вот только смеяться над ним мог позволить себе лишь крайне самоуверенный человек. Хоть маэстро Бартоломью и не входил в число самых одаренных мистиков Шухарты, зато алхимик отличался на редкость склочным характером. – Написаны были два-три года назад. Точнее смогу ответить после проведения соответствующего анализа. – Присаживайтесь, – предложил ему я. – Бренди? – В прошлый раз у вас была замечательная вишневая настойка. – Бартоломью задвинул пузатый кожаный саквояж под стол. Маэстро был известен как один из лучших экспертов по определению подлинности и сроков составления документов, а в определенных кругах еще и как непревзойденный фальсификатор оных, с блеском исполняющий работу любой сложности. Да и понимали мы друг друга с полуслова, так что работать с ним было сплошным удовольствием. – От бренди у меня изжога. – Изжога у вас от плохого бренди, – усмехнулся я. – Мартин, налей маэстро настойки. – С выпивкой я справлюсь и сам. – Бартоломью распахнул бар. – А вот с вашим сейфом Мартин и в самом деле может подсобить… – Всему свое время, – покачал я головой. – Ваши услуги сегодня нам еще понадобятся. Так ведь, Питер? – С чего начинать? – уточнил О’Райли. – С Риони, – задумавшись на мгновение, решил я и хлебнул бренди. – Что с торгашом? – Не могу с уверенностью утверждать, о чем был разговор, – влез в беседу Бартоломью, успевший ополовинить стакан наливки, и потер покрасневший нос. – Да это и неважно. В общем, он не врал. Пытался юлить, что-то умолчать, но напрямую не врал. – У меня сложилось такое же впечатление. – Питер распахнул дверь в кабинет настежь. Все верно – сложнее всего подслушать именно через открытую дверь. – Ему действительно принесли на продажу мешок с вещами. – Кто? – Один из постоянных клиентов. Некто Жорж Легран. Промышляет разбоем и воровством. Обитает в окрестностях порта. Недавно разругался с подельниками и работает в одиночку. – А он где взял мешок? – Риони не знает, – хмыкнул Питер. – Думает, кого-то ограбил. На рукаве приметил свежие пятна крови, но сам Жорж ранен не был. – А как ему пришло в голову перетряхивать одежду? – уточнил Мартин. – Говорит, давняя привычка – в старой одежде частенько находится мелочь. Впрочем, в этом случае он целенаправленно искал тайник. – С чего бы это? – насторожился я и убрал стакан на подлокотник дивана. – Тот парень, Жорж, он совсем не торговался. Риони палец в рот не клади – сразу неладное почуял. Ну и выяснилось, что из дыры в мешке дублон выпал, поэтому Легран его у владельца, как он выразился, и «позаимствовал». – Дальше вроде все ясно, – кивнул я. – Нашел бумаги, карту и побежал ко мне. – Карту? – оживился Бартоломью, наливший себе второй стакан. – Кто здесь говорит о карте? – Передай, – попросил я Мартина, протягивая сложенную бумагу. – Посмотрите, маэстро. – Самое интересное, что я знаю, где сейчас Легран, – усмехнулся выглянувший в коридор О’Райли. – Если немного подумать, я тоже. – Пришедшая мне в голову догадка не имела под собой никаких оснований, но ничем другим объяснить заявление Питера было нельзя. – В тюрьме? – Верно, – кивнул тот. – Напился и подрался с вышибалой в борделе у Блошиного переулка. Потом пытался покусать прибежавших на крики стражников, так что за решеткой он надолго. – Когда успел узнать? – прищурился Мартин. – Сразу мальчишку до капрала Виллиса сгонял. Тот помог по старой памяти. – Понятно. – «Старая память» бывшего подчиненного О’Райли обходилась мне весьма недешево, но есть вещи, на которых лучше не экономить. – Что еще? – По Риони – все. – Маэстро? – повернулся я к Бартоломью, который как раз изучал в увеличительное стекло оставленное каким-то реактивом пятно на карте. – Тише! – шикнул на меня алхимик. – Потом! – Расписка выдана корабельному старшине «Касатки» Мэтью Саргу семь месяцев назад. Письма датированы прошлым и позапрошлым годом, адресованы все тому же Саргу. Писал их некий Саймон Дирк, и что интересно – несколько раз в них звучит обращение «отец». Странно, не правда ли? – По поводу чего расписка? – Он сдал золотые часы в ломбард на Санта-Косте. – Питер прислонился к стене. – Обычное дело для человека его профессии. – А он… – Судя по письмам, морской бродяга. – Найди Саймона и расспроси об отце. Немедленно! – приказал я. – И потряси всех информаторов по поводу Дирка-старшего. – А чего его искать? – вздохнул Питер. – Сам всплывет, может быть… – Выкладывай, – не менее тяжело вздохнул я. – Парнишка работал писцом в конторе Толстого Анри, у которого склады на Канале. Мать умерла два года назад, с того времени снимал комнату вместе с тремя такими же чернильными душами. Вчера отпросился с работы, сказал – сходить в порт. Будто бы от отца весточка пришла. Больше его никто не видел. – И не увидит, – подвел итог Мартин. – Виллис? – Виллис, – не стал скрывать источник информации О’Райли. – Маэстро, вы еще долго? – несколько раздраженней, чем следовало, окликнул я алхимика. – Уже все. – Бартоломью достал из кармана трубку и кисет. – Вы не возражаете? – Курите, черт с вами, – разрешил я. – Так что с картой? – С картой полный порядок. – Алхимик передал бумагу Мартину. – Но я не поручусь, что она была нарисована четыре года назад. |