Книга Светлая сторона Луны, страница 219 – Сергей Дорош

— Значит, меня действительно вели?

— Да, Лилит способна влиять на многое и многих. Перед ней стояла сложная задача. Она спасла от смерти Магнуса, когда северяне судили его за трусость, и сделала так, чтобы его не отлучили от алтаря. Потом она свела его с тобой через Кота. Топор, конечно, был похищен для твоего отца, но Хансер сумел избежать ловушек Лилит и выбрать свой путь.

— Значит, все это не я?! Не я уничтожил Конклав, не я обрушил Плутон на Луну?! Это все она?

— Мне жаль, Миракл, очень жаль. Она могла влиять на некоторые твои действия через топор — он ведь чем-то сродни Плутонскому Пауку.

— Луи, Кот. Кот, настоящий друг. А я не разглядел, не оценил его преданности, разменял на сиюминутные выгоды, а потом позволил ей убить…

— Теперь не может. Иолай больше не подвластен Лилит.

— И что теперь будет?

— Если она решится умереть, этим она сохранит Конклав Плутона в картине мира. Но это уже ее выбор. А твой выбор — вот. — Он указал рукой на оружие. — Лилит — твоя прародительница, Хансер — твой отец. Все вы — одна семья. Чью сторону примешь ты?

— Выбор прост. — Я даже рассмеялся. — Я выбираю Аркадию. Отец не требует от меня смерти, не убивает близких мне людей. Думаю, ему больше хотелось бы внуков. Жаль, что, обучив Фулька, он так и не удосужился заняться мною.

— Он всегда был рядом, — возразил Гальдрикс. — Он пытался, но ты его не слышал. А он раз за разом пытался достучаться до тебя в Мире Видений.

— Ты знаешь об этом Мире?

— Конечно. Двое моих учеников могут входить в него. Нет, с тобой трое. Трое из четверых, кого я обучал после просветления.

— И кому же не повезло? — спросил я.

— Грешнику. Так он себя назвал после того, как похоронил меня.

— Грешник? — поразился я, но тут же вспомнил, как свободно владел тот серпом-мечом. Все становилось на свои места.

— Мы с Хансером обучали многих на Плутоне. — Гальдрикс опустил взгляд. — Но так уж получилось, что большинство из них видели в твоем отце лишь идеального убийцу. Они ушли, а потом вернулись, чтобы перебить тех, кто остался со мной. В тот день погибли почти все. Целителем из них стал только Грешник, остальные сражались, но силы были неравны. Я оставался последним. И когда эта черная волна захлестнула меня, Грешник не выдержал. Его шест на самом деле скрывает в себе двулезвийный меч. В тот день он и стал Грешником, когда нарушил данную себе клятву больше не нести смерти. Ножны слетели с его клинков, и он пошел по трупам. Он не знал о моем бессмертии, он не знал, что я бы справился и сам. Жизнь всем нам подбрасывает непростые испытания. Я до сих пор не знаю, прав ли он был. Но как Целитель он отодвинул свое просветление на десятки, если не на сотни лет.

Он замолчал. А для меня теперь многое встало на свои места. Я потянулся к саблям, пристегнул их за спиной. Когда мои руки стиснули их рукояти, на миг показалось, что я ощутил крепкое рукопожатие своего отца.

— А ты был прав, Хансер. — Гальдрикс снял полумаску, скрывавшую низ лица. Я увидел, что он улыбается. Полузабытое лицо учителя. Я боялся взглянуть ему в глаза.

— Уничтожь это, — указал он на топор.

Я подбросил оружие тюремщиков в воздух, выхватил сабли и ударил. Осколки брызнули во все стороны. В клинках моего отца действительно таилась чудовищная сила.

— Вот и все. — Гальдрикс сбросил плащ. — Есть человек, есть оружие, и есть я. Третий шанс, Миракл, третий шанс.

— О чем ты, учитель?

— Ты завершил свое обучение. И сейчас ты убьешь меня.

— Нет! — Это было как ведро ледяной воды на голову. — Я не хочу!

— Луна раздирается войной между доменами, разница между которыми лишь в том, что одним светит солнце, а другим — нет. Я долго думал и пришел к выводу, что это нужно изменить. Только так мы сможем вырвать высших из кровавого круга, в который их заперла Лилит. Не спорь, Миракл. Грешник, Аркадия и Хансер-младший — Целители. Я могу рассчитывать только на тебя. Это будет венцом моей жизни.

— Сейчас я не смогу, — пробормотал я. — Учитель, я столько тебе не сказал. Я хочу, чтобы ты жил.

— За обучение положена плата, Миракл, — жестоко ответил он. — Твоя плата будет состоять в том, что, когда я тебе скажу, ты вонзишь одну саблю мне в сердце, а второй расколешь голову.

Я не помню слов, которые говорил ему, не помню доводов — помню лишь, что, как всегда, не смог переубедить этого друида. А еще я помню, что в тот день над Темной стороной Луны впервые взошло Солнце. Последние же минуты моего учителя останутся лишь для меня. Я не расскажу о них даже Аркадии и уж тем более не доверю бумаге. Я могу лишь сказать, что он жил как истинный дайх — и умер так же. Нет. Это слишком затасканно. Я скажу, что он не был Созидателем и Разрушителем не был. Но он сумел, воспользовавшись колоссальным искажением в Мировой Гармонии, которое вызвала гибель бессмертного от клинков Хансера, разрушить старый мир Луны, поделенный на две части, и создать новый, где люди не будут жить с клеймом того или иного домена, определяющим их поступки. Он дал высшим выбор — точно так же, как сегодня дал его мне.

* * *

Я издалека заметил белого ворона, кружащегося над холмом. А он увидел белого тигра и камнем упал вниз. Сползало за горизонт Солнце, впервые взошедшее как над Светлой, так и над Темной стороной Луны. У меня внутри царила какая-то опустошенность, когда, уже в человеческом облике, я поднимался на холм, где не так давно Грешник бросил вызов братству детей Хансера.

Он стоял чуть впереди, прикрывая девушек собой, спокойный и невозмутимый, бывший ассасин, ученик Гальдрикса и Хансера, тот, кто мог бы стать совершенным убийцей, но выбрал другой путь, тот, кого бы я хотел видеть другом, но к кому пришел как к врагу. Я бросил взгляд на Пантеру. Она стояла чуть позади Аркадии, на поясе две сабли, за спиной закреплено странное оружие, принадлежавшее раньше Акве. Ее взгляд не сулил мне добра.

— Я пришел, отпустите ее. — Мой голос прозвучал глухо.

Пантера молча полоснула ножом по связывающим Аркадию веревкам. Дочь Луи спокойно обошла Грешника, но осталась в стороне — ко мне не подошла. Вот оно, одиночество. Мне даже не в чем было винить ее. Получаю то, что заслужил. И поздно спрашивать, где же я совершил ту самую, роковую ошибку. Везде.

— Давайте побыстрее со всем покончим. — Грешник шагнул вперед.

— Тебе-то это зачем? — с горечью спросил я. — Если ты поможешь Пантере убить меня, это будет ничуть не лучше, чем если бы ты сам нанес смертельный удар.

— Я и она вставали между тобой и твоей смертью не раз. Это не привело ни к чему хорошему. Наших ошибок никто не исправит, кроме нас самих. Иногда приходится принимать неприятные решения.

— Она же просто хочет отомстить! — воскликнул я.

— Думай как хочешь. — Грешник не стал спорить. — Мы будем атаковать по одному. Хоть какая-то иллюзия честного поединка, — добавил он, усмехнувшись.