Онлайн книга «Лоенгрин, рыцарь Лебедя»
|
– Эльза, – произнес он тихо, – нам нужно сперва… поговорить. Она заметила, что он даже не повел глазом по сторонам, словно здесь вся эта роскошь давно знакома и привычна. Эльза уже собралась с духом настолько, что выдавила любезную улыбку и привычно указала на кресло. – Извини, – произнес он, – я пока не сяду. – Что случилось? – Я еще не вернулся, – пояснил он с бледной улыбкой. – Мой господин! – вскрикнула она в страхе. Он успокаивающе выставил перед собой ладони. – Погоди, выслушай. – Да, мой господин! – Я еще не вернулся, – повторил он, – в настоящем смысле слова. Эльза, как я уже говорил, я – рыцарь Ордена. Она сказала жадно: – Да-да, ты говорил, это, наверное, очень здорово… Так красиво, торжественно и загадочно! Он наклонил голову, не опровергая и не соглашаясь. – Во всех рыцарских орденах, – продолжил так же ровно и настойчиво, – как ты знаешь, все считаются братьями. Она снова не утерпела: – Да-да, это так красиво! Он вздохнул: – Но ни в одном ордене это положение не соблюдается так ревностно, как в нашем. Вступая в Орден, каждый забывает о своем происхождении, привилегиях, высоких родственниках, своем древнем роде. Зато каждый приобретает такую семью, которой никто на свете не может похвастаться… Она слушала внимательно и с напряжением, недоумевая, зачем он ей это рассказывает, все время страшилась, что какой-то пункт устава все-таки заставит его уйти, молилась всей душой, чтобы этого не случилось, а она сделает все-все, что этот дивный рыцарь захочет и восхочет… – Так вот, – сказал он, – ты должна принимать меня таким, каков я есть, и судить меня по моим поступкам. Ты не должна допытываться о моих предках, моем роде, моем происхождении! Человек сам отвечает за свои деяния. Славные предки ни при чем, и благородное происхождение не может служить защитой или быть чем-то весомым в споре или других делах. Ее сердце едва не взорвалось от нахлынувшего ликования. Она чувствовала, как жаркая кровь бросилась в лицо, прилила к щекам и обожгла уши. Она прижала руки к груди. – Доблестнейший рыцарь!.. Я никогда не слышала более благородных и достойных слов!.. Мне отец всегда говорил, что человека нужно судить по его поступкам, ибо простой человек бывает благороднее иного знатного, а знатный нередко оказывается мерзавцем. Да-да-да, я с великой радостью принимаю твое условие! Как и все остальные, что услышу от тебя! Он вздохнул, в глазах все еще оставалась тревога. – Эльза… – Да, мой господин? – Других условий нет… – Но даже если бы и были! Мой господин, я клянусь… Он остановил ее жестом настолько властным, что она умолкла мгновенно. Его лицо оставалось строгим и торжественным. – Погоди-погоди. – Слушаю, мой господин! Он произнес очень серьезно: – Эльза, это не просто красивое пожелание. Ты должна дать клятву, что никогда-никогда не нарушишь своего обещания не спрашивать меня о моем происхождении. – С радостью, мой господин! – Эльза, отнесись к этому… без такой веселости. Она вскликнула, ликуя, возносясь в счастье, что условие оказалось таким простым и легковыполнимым: – Да, любимый! Я дам тебе любую клятву! – Мне не нужно любую, – ответил он терпеливо, – мне нужна именно эта клятва. – Я даю клятву, – произнесла она торжественно. – Перед лицом Господа клянусь, что никогда и ни при каких обстоятельствах не спрошу доблестного рыцаря Лебедя, благородного Лоенгрина, о его происхождении. Да покарает меня небо… Лоенгрин прервал: – Эльза, ни о каких карах речь не идет. Просто я должен буду в тот же час покинуть тебя. И я это сделаю. Холод проник в ее сердце, она ощутила, как смертельно бледнеет, но заставила губы раздвинуться в беспечной улыбке. – Лоенгрин… Никакие силы ада не заставят меня спросить тебя о происхождении! Он смотрел серьезно и пытливо. – Эльза, умоляю, сдержи слово. – Лоенгрин, – сказала она нежно, – не знаешь ты женщин… Я и так бы не нарушила слово! Но теперь, когда знаю, что могу потерять тебя, никогда-никогда даже не подумаю спросить… даже не подумаю подумать… Да что там! Лоенгрин, умоляю, поверь мне! Слезы брызнули из ее прекрасных глаз, губы распухли и задрожали, но Эльза не двигалась, не вытирала щек, ее взгляд был прям, ясен и молящ. Лоенгрин протянул к ней руки, и она, снова забыв о своем достоинстве дочери герцога, метнулась к нему, будто служанка какая, обвила его шею руками и прижалась крепко-крепко, молча умоляя никогда ее не бросать. Он обнял ее, чувствуя, как глубокая всепроникающая нежность к этому испуганному ребенку пропитывает все его тело и душу. Она думает, что никто не видит ее страха и беспомощности, гордо задирает голову, она же Эльза Брабантская, но ее ужас перед этим жестоким миром кричит громким голосом, а он из тех, кто слышит. Он держал ее крепко и нежно, но в какой-то момент она вздрогнула, шепнула ему на ухо: – А что сказал твой… Мастер? Лоенгрин вздохнул: – Он возражать не стал… особенно. Эльза спросила встревоженно: – Но возражал? – Да, – ответил Лоенгрин невесело. – Он дал разрешение. – Но ты невесел! Что случилось? Лоенгрин вздохнул: – Он не верит, что у нас получится. – Почему? Он бросил на нее короткий взгляд, быстро отвел глаза в сторону. – Он опасается, что элемент земли возьмет свое. Более того, он в этом уверен. – Какой? – спросила она непонимающе. – Какой земли? Он пожал плечами. – Наверное, он имел в виду ту, из которой Господь создал человека. Потом Господь вдохнул в него часть своей души, но… это только искорка в большой глыбе мокрой земли. Мастер считает, что раздувать эту искорку в бушующее пламя придется еще сотни лет, а я доказывал, что на свете уже много людей, у которых души из чистого светлого огня, а остальным поможем разжечь… Ведь поможем, Эльза? Она воскликнула: – Поможем! Дорогой Лоенгрин, как я люблю тебя! Мы сделаем все, что ты хочешь! Мы сделаем герцогство таким, как хочешь… – Таким, – ответил он задумчиво, – чтобы люди всех других земель захотели стать такими же. Она охнула: |