Онлайн книга «Кольцо принцессы»
|
Она продумала все, в том числе, как будет зажигать свечи и наливать вино. Но когда стала делать это и наклонилась над столом, сквозь тюль на груди высунулся блеклый, мягкий, совершенно безразличный к происходящему сосок и сморщился, повиснув в сетке, будто червячок на крючке. Он понял, что поклевки никакой не будет, однако же сказал: — Ты красивая… Алина загадочно улыбнулась, подала ему бокал с вином, свой же плавным движением поднесла к свече и стала греть донышко над огоньком. Должно быть, она делала так не один раз и знала, как это выглядит со стороны. Рука и вино засветились, притягивая взгляд, заиграли и зазвенели браслеты. — Музыки не хватает, — сказал Шабанов. — А так все ничего… — Сейчас! — спохватилась она и пошла вокруг стола включать магнитофон. Когда же склонилась над ним и показала округлые ягодицы, затянутые в ту же сетку, он окончательно убедился, что такая анестезия ему не поможет и нечего тут время терять. Она же вернулась назад, забралась с ногами на диван и подняла бокал. — За нашу случайную встречу. Едва он выпил, как Алина, надкусив перезрелый персик, поднесла к его губам. — Ешь… Посмотри, он истекает соком… — У тебя есть молоко? — уклонился он. — Кружка молока и горбушка хлеба? — Молоко? — ее не просветили в особенностях его «сдвигов по фазе», дали одно общее задание — соблазнить, выбить клин клином. — Зачем тебе молоко? И хлеб… — Есть хочу. — Смотри, сколько здесь всего!.. Ешь! — Хочу парного молока и горячего хлеба. — Какие у тебя… вкусы! — она еще хорохорилась и хотела выглядеть дамой света. — Примитив! Надо исправляться. Я слышала, все летчики ужасные обжоры… Попробуй вот это! Очень даже ничего, тебе понравится. Ты мужчина, и должен есть мясо. Это рагу из полукопченой индейки… Знаешь, что тебе предстоит в эту ночь? — Догадываюсь… — Какой ты неотесанный! — засмеялась, уверенная в своей неотразимости. — Слушай женщину! Сегодня ты будешь делать то, что я захочу. Ты будешь мне послушен! — А ху-ху не хо-хо? — спросил он, поставив ее в неловкое положение — знала, что это означает, но не хотела признаваться. — Ладно, как говорят, непереводимая игра слов… Дай мне ножницы! — Зачем? — Да ногти подстричь! Алина забрякала украшениями, сняла ножницы с гвоздика у окна, подала несмелой рукой. — Пожалуйста… Возьми, — подала с опаской. — Давай еще выпьем? Хочешь крепкого? У меня есть водка. — Наливай для храбрости! Она с готовностью вскочила с дивана, достала из холодильника бутылку, налила полный фужер, предназначенный для сока, и села уже напротив. — За твое здоровье! — Докторский тост, — определил он и выпил. — Молодец, отрабатываешь… Хочешь поиграть? — Во что?.. — В папу с мамой! — захохотал он. — Умеешь? — Мне нравится такая игра, — проговорила слишком сладострастно, чтобы это выглядело правдой. — Только чур! Вести буду я… Ты сегодня узнаешь совершенно другой мир. Узнаешь, что такое женщина. Но сначала мне хочется тебя напоить. — Напоишь, я просто усну. — Нет, не уснешь… Со мной ты спать не будешь. Стану поить тебя царским вином! Это настоящая анестезия… — Ты и такого припасла? Молодец! Из тебя получится хорошая жена. — Я буду сама делать царское вино, на твоих глазах. — Это как? — Сейчас увидишь… Чуть подвинься, я должна лечь. Он отодвинулся на край дивана. Алина легла плавно, по-кошачьи, приподняла бедра чуть вверх и раздвинула ноги. — Подай мне бутылку. Шабанов понял секрет такого виноделия и вместо бутылки выбрал банан покрупнее, вложил в ее руку. — Мне больше нравятся царские бананы! А ну, вставляй! — Ты портишь игру, — предупредила она. — Это будет здорово. Ты только должен повиноваться и ни о чем не думать… Дай мне бутылку. Он взял бутылку и стал медленно лить вино на ее лицо, грудь и живот. Вытряхнул последние капли и подал. — Возьми и вставляй! Или я сделаю это сам! Алина вскочила с дивана, схватила салфетки и стала утираться. — Я тебя боюсь, — вдруг призналась она, выбиваясь из планов полученного задания. — Но может быть хуже! Представляешь, уже завтра уволят. Тебя же заставили напоить меня царским вином? Вот! Ты не справилась с задачей, уволят по статье. И куда ты пойдешь? На панель?.. Кто тебя возьмет после статьи? Даже медицинской сестрой? Жизнь погублена, верно? — Меня вызвали к начмеду, — тихо проговорила Алина. — Наорали, вспомнили заявление в прокуратуру… Это был шантаж! Я бы так не согласилась. Но меня и правда могут уволить, я же еще не аттестована… — Толстый там был? Мой лечащий врач? — Был… Я его ненавижу! — Хорошо, он свое получит! — Как — получит?.. — Да известно как, по роже. А она у него широкая, не промахнешься. — Тогда меня уж точно уволят… — Не посмеют! — уверенно сказал он. — Дай руку! — Зачем?.. — Не бойся, — он потянулся через стол, одолевая легкое сопротивление, взял ее руку и стал отстригать ногти. — Что ты делаешь?.. — Не люблю, когда царапаются. — Я больше не буду! Не надо! — Ничего, новые отрастут. — Шабанов отщелкнул последний, с мизинца — она добровольно подставила вторую руку. — Правда, я не хотела… Меня заставили! — А ты говоришь, в нашем мире есть радости… Ничего, кроме издевательства и насилия над личностью, верно? Все время тортом по физиономии! — он осмотрелся, приподнял крышку шкатулки на полке у зеркала. — Что ты еще хочешь? — боязливо спросила Алина, отодвигаясь от стола. — Дай денег? Займи? Она отскочила, загремев украшениями. — Деньги?!. Опять деньги? Зачем? — Да нет, сейчас не на бутылку, — улыбался он. — Одежду купить. Поедем к родителям, а здесь ничего нет, все осталось в Пикулино. Ты-то будешь выглядеть красавицей в своих нарядах, а мне что, в пижаме ехать?.. Не бойся, взаймы прошу, две тысячи рублей. — Я должна ехать?.. — А как же?.. Слышала — я женюсь на тебе. Ты мой крест, придется нести до смертного часа. Но хоть и крест, все равно родителям-то нужно показать… Так что с деньгами? Дашь или как? |