Книга Прекрасное видение, страница 42 – Анастасия Дробина

– Ну видишь, Яшенька, – бодро сказала я. – Его и дома нет. Зря ездили.

– Дома нет… – процедил Бес. – Его и в прошлый раз так же не было. А ну, девки, осади назад.

Через десять секунд входная дверь полетела с петель.

К счастью, нам не суждено было спасать Тони от преждевременной кончины, а Беса от тюрьмы. В квартире действительно никого не было. Более того, проскакав по комнатам и произведя сравнительный анализ пыли на открытых поверхностях, мы поняли, что здесь никто не живет по меньшей мере неделю.

– Вот сука, – кисло сказал Бес, рисуя пальцем на пыльном подзеркальнике лопоухую рожу. – Куда он смылся?

Рожа смотрела сочувственно, но не отвечала. Катька попыталась рассуждать:

– Могли дружки зарезать. Мог обколоться до смерти. У бабы какой-нибудь зависнуть мог. Да мало ли, Яшенька! Поехали домой. Поехали, а? Мать блины обещала сделать… А то сейчас еще соседи милицию вызовут.

Бес выглядел растерянным. Отмахнувшись от Катьки, он еще раз обошел квартиру, заглянул во все комнаты, зачем-то пошарил в шкафах, на полках. Из состояния странной задумчивости его вывело резкое верещание сотового телефона. Яшка вернулся в прихожую и достал трубку.

– Да, я. Слушаю. Нашли?! – сумрачная физиономия Беса просветлела на глазах. – Как Борик сказал – пушкинские? Да запомню я! Улица Гурьянова, восемь… Да, еду прямо сейчас. Подгребайте туда же. И ни шагу без меня!

Закончив разговор, Яшка вылетел из квартиры. Мы, переглянувшись, помчались следом.

– Яшка, что случилось?

– Чижики этих двух отморозков нашли, Борик сдал. Братаны уже туда едут. Девки, шагом марш домой!

– Еще чего! Мы с тобой!

– Марш, кому сказал!

– Яшка, мы в машине посидим! – хором заверещали мы. – Мы вмешиваться не будем! Мы…

– Ох, черт. – Яшка затормозил посреди тротуара и недоумевающе провел руками по карманам. – Ключи-то где?

– От радости в квартире потерял, – язвительно сказала Катька. – Дуй теперь обратно.

В этот миг меня озарило.

– Давай я сбегаю, – предложила я. И, прежде чем Бес успел поинтересоваться, чем вызвана такая любезность с моей стороны, умчалась обратно в квартиру.

Яшкины ключи с черным брелком в виде черепушки лежали на полу – Бес в спешке выронил их, покидая квартиру. Это оказалось как нельзя более кстати, поскольку ситуация складывалась экстремальная и, на мой взгляд, давно пора было вмешаться третьей силе. Поэтому я взяла телефон и набрала номер Осадчего. К счастью, тот оказался дома. В двух словах я изложила все, что узнала, назвала услышанный адрес – улица Гурьянова, восемь – и заверила ошалевшего Петьку в том, что, если опергруппа не поторопится с выездом, Петровка получит еще один «глухарь». Осадчий разрядился целой обоймой вопросов, но на разъяснения не было времени, и я бросила трубку.

– Что так долго? – недовольно спросил Бес, когда спустя десять минут я выбежала из подъезда.

– Всю квартиру на четвереньках обползала! – натурально обиделась я, вручая ему ключи. – Рычит еще вместо спасибо… Поехали!

По дороге я шепотом ввела Катьку в курс своих действий, и подруга энергичными жестами одобрила их. Снег шел все сильней, «дворники» на стекле старались вовсю. Яшка уже не матерился. За полтора часа дороги он лишь один раз подал голос – когда протянул мне тряпку и попросил вытереть заднее стекло.

Нужная улица находилась в Печатниках.

– Кажется, здесь, – сказал Бес, сворачивая с дороги к низкому четырехэтажному дому. – Улица Гурьянова, восемь, правильно… Вон наши стоят… Едрена мать!!!

Высунувшись в окно, я поняла, к чему относилось последнее замечание Яшки. Возле подъезда стояла милицейская машина с распахнутыми дверями. Возле нее топталось несколько человек. Чуть поодаль со скучающими физиономиями прохаживалась четверка Бесов. Я почувствовала неимоверное облегчение и первый раз в жизни подумала: какая удача иметь в бывших мужьях милиционера. По крайней мере криминальной перестрелки я сегодня не увижу.

Злой, как черт, Яшка подошел к братьям:

– Что за шухер здесь? Откуда менты?

– А мы знаем? – На лицах Мелкобесовых читалась искренняя обалделость. – Мы приехали – они уже тут. И Петька с ними.

– Петька? Осадчий? – Яшка подозрительно взглянул на меня. Я, как могла, изобразила предельное изумление. – Н-ну… И что?

– Вроде повязали этих гавриков. Там квартиру уже группа шмонает. Нас в понятые хотели брать…

Из подъезда вышел Осадчий. Осмотрев нашу компанию, он даже не счел нужным разыгрывать удивление и лишь поинтересовался:

– Бутерброда ни у кого нет? С утра не жравши.

– Ты мне объяснишь, в чем дело, или нет? – возмущенно спросил Бес. – Это мои разборки! Вы откуда нарисовались?

– Умерь аппетиты, дорогой, – заявил Петька. – Его разборки это, видите ли… Да Петровка эту парочку с осени пасет. Хек и Серый, из ореховской кодлы. До того, как к Борику прилепились, пенсионерок грабили. Больше на иконах специализировались, там вся квартира игрушками церковными забита. И героин тоже нашли. Теперь хоть будет за что сажать.

– Допрашивали уже? – профессионально поинтересовался Яшка. – Колются?

– Чего тут колоться? – рассмеялся Осадчий. – Все наверху плавает! Хранение наркотиков, спекуляция произведениями искусства… Что тебе еще нужно?

Я посмотрела на Яшку, ожидая от него подробного рассказа о событиях прошедших дней. Но Бес изобразил на лице невинность, пожелал родным следственным органам удачи и махнул рукой братьям – отваливаем. Для меня это было полнейшей неожиданностью, но открывать рот я не стала и, отложив объяснения с Бесом на потом, полезла в джип. В этот момент из подъезда вывели задержанных. Я изо всех сил вытянула шею, но за фигурами милиционеров ничего нельзя было разглядеть. Я успела заметить лишь кожаную куртку и черную бандану одного из «спецов по антиквариату». В голове мелькнуло смутное воспоминание. Где-то я видела это… Совсем недавно… Напрягая память, я вспомнила, как назвал задержанных Осадчий. Хек и Серый. Серый… Серый из Пушкина… Да от кого же я слышала это имя?

Поразмыслить над новой информацией не удалось: от подъезда меня окликнул Осадчий:

– Нинон! Можно тебя на минутку, коль ты здесь?

– Чего ему надо? – Яшка, который уже сидел за рулем, сердито повернулся ко мне: – Предупреждаю: сболтнешь чего ментам – придушу.

– Совсем одурел? – огрызнулась я.

Меня с жаром поддержала Катька:

– Привяжи язык, балда! Тут дела амурные! Он ее обратно хочет, не понял еще?

Яшка покрутил пальцем у виска, но зажигание все же выключил.

– Иди. Мы тебя подождем.

Всем своим видом Осадчий давал понять: сделать из него идиота не удастся. Серые, холодные, как две льдинки, глаза мерили меня подозрительным взглядом.