Книга Художник зыбкого мира, страница 30 – Кадзуо Исигуро

В общем-то, выяснить это оказалось совсем нетрудно. Профессор живописи из школы Уэмати, убедившись в том, что намерения у меня самые благие, дал мне не только адрес Куроды, но рассказал обо всем, что случилось с моим бывшим учеником за эти годы. Курода, похоже, устроился совсем неплохо, освободившись из заключения после окончания войны. Так уж устроен наш мир, что годы, проведенные в тюрьме, обернулись ему на пользу; в определенных общественных кругах он встретил самый горячий прием и всяческую поддержку. У него, таким образом, практически не возникло затруднений ни с поисками работы – в основном частные уроки, – ни с покупкой всего необходимого для возобновления занятий живописью. А к началу прошлого лета он получил место преподавателя живописи в школе Уэмати.

Сейчас, возможно, кому-то моя реакция может показаться ненатуральной, но я действительно был очень рад – и, честное слово, даже горд! – узнав, что карьера Куроды развивается успешно. Ведь, в конце концов, это естественно, если учитель продолжает гордиться успехами своего бывшего ученика, даже если в силу определенных обстоятельств они совершенно отдалились друг от друга.

Проживал Курода в довольно паршивом, надо сказать, районе. Я долго тащился пешком по узким улочкам среди жалких развалюх, пока не вышел на залитую асфальтом площадь, больше похожую на двор какого-то промышленного предприятия. Это впечатление усиливало то, что у дальнего конца площади стояло несколько припаркованных грузовиков, а чуть дальше, за железной сеткой ограды, с ревом ворочал землю бульдозер. Помнится, я постоял несколько минут, глядя на этот бульдозер, пока не сообразил, что большой новый дом, возвышавшийся прямо надо мной, и есть тот, в котором живет Курода.

Я поднялся на второй этаж, где двое маленьких мальчиков катались по коридору на трехколесном велосипеде, отыскал его квартиру и позвонил. На первый мой звонок никто не ответил. Но теперь я твердо решил идти до конца и позвонил еще раз.

Дверь отворилась, и на пороге возник юноша лет двадцати со свежим лицом и очень серьезно сказал:

– Прошу меня простить, но, к сожалению, господина Куроды сейчас нет дома. А вы, случайно, не его коллега?

– Можно сказать и так. Я бы хотел кое-что обсудить с господином Куродой.

– В таком случае, может быть, вы будете так любезны и согласитесь немного подождать? Проходите, пожалуйста. Я уверен, господин Курода скоро придет и, конечно, очень расстроится, если вы с ним разминетесь.

– Но мне совсем не хочется вас беспокоить.

– Никакого беспокойства, уверяю вас. Входите, входите, пожалуйста.

Квартирка была маленькая и, как и многие современные жилища, без прихожей; застланный татами пол гостиной от крохотного коридорчика отделял лишь низенький порожек. Но в квартире царил полный порядок, множество картин и ковриков украшали стены. В широкие открытые окна, выходящие на узкий балкон, потоками лился солнечный свет. Снаружи доносился рев того самого бульдозера, который я видел.

– Надеюсь, вы не очень спешите? – спросил молодой человек, предлагая мне сесть и подвигая футон. – Потому что господин Курода никогда не простит мне, если, вернувшись, узнает, что я позволил вам уйти. Вы разрешите мне приготовить вам чай?

– Вы очень любезны, – сказал я, усаживаясь. – Вы что же, студент господина Куроды?

Молодой человек улыбнулся.

– Господин Курода так добр, что называет меня своим протеже, хотя я сомневаюсь, заслуживаю ли я такого отношения к себе. Меня зовут Энти. Да, я раньше учился у господина Куроды, но он и теперь, несмотря на большую преподавательскую нагрузку, великодушно продолжает проявлять живой интерес к моей работе.

– Вот как?

Бульдозер за окном взревел с новой силой. Юноша неловко потоптался возле меня, извинился и сказал:

– Прошу вас, подождите минутку, сейчас я приготовлю чай.

Когда он вновь вошел в комнату уже с чайным подносом, я, указав на одну из картин, заметил:

– Стиль господина Куроды сразу можно узнать.

В ответ молодой человек усмехнулся, как-то смущенно глянул на картину и сказал, все еще держа поднос на весу:

– Боюсь, этому художнику далеко до господина Куроды.

– Разве это работа не господина Куроды?

– Увы, это всего лишь одна из моих собственных попыток что-то изобразить. Мой учитель так добр, что счел ее достойной быть вывешенной на всеобщее обозрение.

– Правда? Ну что ж…

Я снова стал рассматривать картину, а Энти тем временем поставил поднос на низенький столик возле меня и тоже сел.

– Так это правда ваша работа? Должен сказать, молодой человек, у вас большой талант. Да, несомненно!

Энти опять смущенно усмехнулся.

– Мне просто очень повезло – ведь моим учителем был господин Курода. Мне еще многому нужно учиться.

– А ведь я даже не сомневался, что это одна из работ самого господина Куроды! Мазок в точности как у него.

Молодой человек довольно неуклюже возился с чайником, словно не зная, с чего начать. Я заметил, как он приподнял крышечку и заглянул внутрь.

– Господин Курода постоянно повторяет, – сказал он, – что я должен постараться писать в том стиле, который больше свойствен мне самому. Но я настолько восхищаюсь манерой господина Куроды, что просто не могу не подражать ему!

– В этом нет ничего плохого – какое-то время подражать своему учителю. Так можно многому научиться. Всему свое время. У вас тоже непременно возникнут собственные идеи, разовьется собственная техника, ибо человек вы несомненно талантливый. Да, я уверен: будущее у вас поистине многообещающее. Ничего удивительного, что господин Курода уделяет вам столько внимания.

– У меня просто слов не хватит, чтобы перечислить все, чем я обязан господину Куроде! Вы и сами видите, я даже живу в его квартире. Уже почти две недели. Мои прежние хозяева попросту вышвырнули меня на улицу, а господин Курода меня спас. Нет, просто невозможно пересказать все, что он для меня сделал!

– Вы говорите, что вас выбросили из вашей квартиры?

– Уверяю вас, – усмехнулся он, – это не потому, что я не платил за квартиру! Я платил аккуратно. Но, понимаете, как я ни старался, все равно иногда капал красками на татами, вот мой хозяин разозлился и выгнал меня.

Мы оба немного посмеялись, и я сказал:

– Извините, я смеюсь только потому, что и у меня, помнится, были точно такие же проблемы, когда я начинал, так что я очень вам сочувствую. Уверяю вас, вскоре у вас будет все – и должные условия для работы, и все остальное, если, конечно, вы будете упорно работать.

Мы еще немного посмеялись, и Энти сказал, принимаясь наконец разливать чай:

– Спасибо, вы очень меня обнадежили. Только, прошу вас, не уходите: теперь господин Курода уже совсем скоро придет. Он, конечно же, будет очень рад возможности поблагодарить вас за все, что вы для него сделали.