Онлайн книга «Слово»
|
— Баб, ну давай поищем еще, а? Ну что это — два шарика и одна свистулька… Ну, не жадничай, баба Вера… Вера Георгиевна засуетилась, запричитала — да что же я тебе найду, господи? — а сама, не отрывая взгляда от книги, выложила из шкафа стопку старых журналов «Огонек». — Ну, что же тебе еще дать-то?.. — Тря-апок, — протянула Надя. — В коридоре половик, все равно старый, протертый… Вера Георгиевна принесла из коридора домотканый половик, завернула в него журналы, добавила ко всему хорошую еще, но висевшую без дела жакетку. — Донесешь ли? — Донесу! — радостно сказала внучка, двумя руками подхватив узел. — Пока я бегаю, ты возьми свистульку, налей воды и посвисти, если хочешь. Тебе показать, как? — Ладно, ладно, посвищу, — бросила Вера Георгиевна, провожая Надю. — Сама разберусь. Я умею… Книга лежала перед ней — сероватый, в разводах, пергамент, красноватые строки рукописного письма, буквы кириллицы, титлы… Не верилось! Она хотела прочесть что-нибудь, но от волнения не смогла, хотя читать по-древнерусски немного умела. Настоящий пергамент Вера Георгиевна видела всего один раз в жизни, когда училась в женской гимназии во Владимире. Учитель приносил откуда-то земельную грамоту царя Ивана III — свиток, прошитый плетеной тесьмой, на концах которой висели три деревянные бабки с печатями. Помнится, его давали в руки, пергамент сухо шелестел, деревянные бабки позвякивали, как железные… И, помнится, когда она работала в школе, уже тут, в Тобольске, однажды хотела тоже показать ученикам хоть не пергамент, а древнерусскую книгу, но в городской библиотеке ничего не нашлось. Ей советовали съездить в Новосибирск или Томск, но там вряд ли дадут на руки, тем более в другой город. Здесь же перед ней лежала настоящая пергаментная рукопись, взятая — откуда?! — из мусорного ящика! А не напутал ли что старьевщик? Может быть, ее мальчишки принесли из дома, завороженные шарами и свистульками? Хранилась у кого-нибудь, а ее стащили и по незнанию принесли, как она когда-то отцовское пальто? Она торопливо оделась, положила в кошелку книгу, корки, найденные внучкой, и пошла в библиотеку. Однако парадное было заперто изнутри, а за стеклом дрожал от сквозняка листок: «Санитарный день»… Вера Георгиевна обогнула здание и зашла через черный ход. В читальном зале, под потолком, висели красные и зеленые воздушные шары, стулья, составленные на столы, торчали ножками вверх, на барьере и полу были сложены стопы книг, но ни в зале, ни среди полупустых стеллажей никого не было. Вера Георгиевна сняла у порога калоши и осторожно прошла к барьеру. — Бабушка, библиотека сегодня закрыта! — услышала она голос невидимой женщины. — Санитарный день. — Простите меня, — озираясь по сторонам, сказала Вера Георгиевна. — Я тут книгу принесла, хотела… — Вам же говорят: закрыта библиотека! — уже с недовольством отозвался тот же голос. — Грамотные, читать умеете… Для кого написано? — А вы не ругайтесь, — рассердилась Вера Георгиевна. — Я к вам по делу пришла! Вот спросить хочу: ваша это книга или нет? За стеллажами в глубине библиотеки возник короткий диалог между женщинами: — Кто пришел? — Бабуся какая-то. — Чего ей? — Спросить хочет. Наконец из-за стеллажей вышла женщина в черном халате со стопкой каталожных карточек в руках. — Что вы хотели? Вера Георгиевна, достала книгу, положила на барьер: — Это ваша книга? Женщина, пожав плечами, взяла книгу, взглянула на титульный лист, затем, пролистав, открыла на семнадцатой странице. — Н-нет, — сказала она. — Не наша… Первый раз такую книгу вижу… — Как — не ваша? Мне сказали… — Наших штампов тут нету, — отрезала женщина. — Если б наша — были бы штампы… И книга-то чудная какая-то… — Это пергаментная рукопись! — сказала Вера Георгиевна. — Вы понимаете, что это? — Да? — удивилась женщина, но без особого интереса. — Первый раз вижу… — Это точно — не ваша? — Я свои книги, слава богу, знаю, — обиделась библиотекарша. — У нас таких сроду не было. — А вы книги в макулатуру сдавали? — Вера Георгиевна покосилась на воздушные шары. — Сдавали, — пожала плечами женщина и тоже глянула на шары. — Пришедшие в негодность сдавали… Теть Поль, иди-ка сюда! К барьеру вышла тетя Поля — толстая, короткорукая женщина с тряпкой и ведром. — Теть Поль, ты книги грузила — такую видала? — спросила библиотекарша, показывая ей пергамент. — Кто знает… Всякие были, — сдержанно сказала тетя Поля. — Я их не разглядывала. Экая гора лежала — где ж разглядишь! — Она вытерла руки о халат, осторожно взяла книгу. — Ишь, должно быть, старинная, по-церковному написанная!.. Где разглядишь? Шофер торопит, погоняет, а я одна. Дождь идет, вымокла вся… Вилами уж остальные докидывала… — Вилами? — вздрогнула Вера Георгиевна. — А чё ты удивляешься? — сердито спросила тетя Поля. — Тебя бы послать, так и ты б вилами. Мужики стоят, а я одна, как проклятая… И татарин этот еще пристал: бумага, мол, сырая, грязная, скидку сделал. А потом директор на меня: чего в справке мало записали, плану нет… — А директор ваш тут? — оживилась Вера Георгиевна. — Может, мне у него спросить? — Откуда ему знать! — отмахнулась библиотекарша. — Книги тетя Поля сдавала… Вон, значит, какой пергамент бывает! А я всегда думала, что он толстый. А тут — гляди-ка, на свет просвечивает! Как бумажка! А еще говорят — кожа… Какая это кожа? — Народу полна библиотека, — продолжала ворчать тетя Поля. — А как работать — все интеллигенция, все рук замарать боятся… Привыкли на мне всю жисть ездить… А два шарика взяла внуку, так сразу… — Да не ругайся, тетя Поля, — миролюбиво сказала библиотекарша. — Проводи-ка лучше бабушку к директору. — Во-во, тетя Поля туда, тетя Поля сюда, — пробурчала женщина и пошла мимо стеллажей. — Айда, чего стоишь-то?.. Она довела Веру Георгиевну до двери с табличкой «Директор» и, ворча, удалилась. Кабинет директора напоминал столярку: стружки, доски, рейки, стекло; пахло свежим лаком и деревом. Двое мужчин в черных халатах строили шкаф во всю стену. Когда Вера Георгиевна спросила директора, один из мужчин отложил рубанок и смахнул пот со лба. Она коротко рассказала, зачем пришла, и показала книгу. — Ух ты! — удивился директор. — Старина-то какая!.. Где вы ее взяли? — В мусорюще, где макулатуру принимают, — объяснила Вера Георгиевна. — Внучка моя достала, Наденька… |