Книга Королева Тьмы, страница 64 – Энн Бишоп

— Значит, это не просто способ продемонстрировать прощение, но еще и шанс на мелкую месть?

— Месть не такая уж и мелкая. Обычно кому-то из ковена удается незаметно пронести книжку, которую я читаю во время «послеобеденного сна». Как-то раз папа зашел проведать меня, я поспешно запихнула книжку под подушку, но краешек все равно выглядывал. Однако он ничего не сказал. А когда вошли Кхари и Аарон, папа даже запихнул книгу подальше под подушку, чтобы никто ничего не заметил. А потом у него хватило наглости заявить, что меня, похоже, лихорадит, и они начали суетиться с удвоенной силой. И как только Сэйтан не боится за свои яйца…

Деймон помедлил мгновение, пытаясь найти грань между словами «папа» и «Сэйтан».

— Дорогая моя, — осторожно произнес он, — если у Сэйтана есть яйца, то у папы тоже.

— Но мне кажется проявлением неуважения сказать что-то в этом духе о папе.

— Понятно, — произнес Деймон тоном, ясно говорившим, что он ничегошеньки не понял.

— Папа, — объяснила Джанелль, — обаятельный и умный, прекрасный компаньон.

— Представив рядом Сэйтана и Сильвию, — сухо произнес Деймон, — я бы сказал, что вовсе не Повелитель является прекрасным компаньоном.

Длинная пауза.

— Ты бы назвал Сильвию прекрасной женщиной?

Деймон поспешно прикусил язык. Джанелль задала этот вопрос потому, что сочла его реплику двусмысленной или же просто заметила каламбур? И как, во имя Ада, Консорт может ответить на подобное замечание и не вызвать гнева своей Леди?

— В любом случае она гораздо симпатичнее его, — уклончиво пробормотал Деймон, а потом без зазрения совести сдал отца со всеми потрохами. — Правда, мне кажется, они весьма привязаны друг к другу, даже если Сильвия так и не одолжит ему ту книгу.

Джанелль подняла голову, и в ее глазах не осталось и намека на холод.

— Какую еще книгу?

— О чем ты случайно упомянул?!

Деймон потер затылок, настороженно глядя на отца. Он ощущал настоятельную потребность из чисто мужской солидарности честно предупредить Сэйтана, а теперь искренне сожалел о том, что осмелился сделать это.

Повелитель уставился на предателя:

— Что на тебя нашло? Почему ты вообще заговорил об этом?

О нет. Он не повторит ни одной фразы, которые в конечном счете и заставили его срочно перевести тему.

— Зато теперь Джанелль в гораздо лучшем настроении.

— Почему-то я в этом и не сомневаюсь. — Сэйтан устало потер лицо руками. — Что она сейчас делает?

— Отдыхает, — произнес Деймон. — Я собираюсь переговорить с Беале и попросить, чтобы ей в комнату принесли поднос. Мы поужинаем в ее гостиной и немного поиграем в карты.

Неожиданный блеск, появившийся в золотистых глазах Повелителя, заставил Деймона насторожиться.

— Ты собираешься играть в карты с Джанелль? — спросил Сэйтан.

— Да, — осторожно подтвердил тот.

— В таком случае, Князь, вы более чем загладили свою вину за разговор с Джанелль о той книге.

9. Кэйлеер

Освальд снова задержался в коридоре.

Сначала он подумал, что похоть Веньи спутает все их планы. Однако, после того как бледная сука Королева сорвалась на мужчин при дворе из-за нее, они отправились зализывать раны в одиночестве и до сих пор не появлялись.

Ярость Джанелль была бы подарком судьбы, упавшим прямо ему в руки, если бы Вильгельмина Бенедикт оказалась в своей комнате. Однако ее там не было, и Освальд не имел ни малейшего представления о том, где искать девушку. Если она сейчас с другими суками, он не сможет подойти к ней. Освальд не хотел, чтобы кто-то из них обратил на него внимание, прежде чем он будет готов исчезнуть без следа.

Скоро, подумал он, возвращаясь в свою комнату. Очень скоро.

10. Кэйлеер

«И это меня называют Садистом!» — возмущенно подумал Деймон, обозревая доску и карты, и собрал все силы, чтобы не зарычать от усталости и раздражения.

— Ты практически выиграл этот раунд, — заметила Джанелль, подсчитывая очки и пытаясь скрыть ликование.

Деймон оскалился в бледном подобии улыбки:

— Моя очередь сдавать?

Кивнув, Джанелль деловито перевернула бумагу, провела линию посередине и написала их имена на первой строчке.

Деймон взял колоду и начал тасовать карты.

Огни Ада, у него не должно быть таких проблем с пустяковой карточной игрой! В конце концов, это всего лишь вариант «люльки», в которую Джанелль играла еще в детстве. Ладно, пусть даже существовало двадцать шесть вариантов «люльки». И все равно не должно быть столько проблем, чтобы выиграть партию. Однако в игре была какая-то неправильность, нечто, перед чем пасовало рациональное мышление. То есть мужская логика.

Игровое поле с разноцветными камешками и костяными дисками с соответствующими символами с одной стороны. Колода карт. И совершенно запутанное взаимодействие между всем этим богатством. Деймон так и видел, как ковен сидит кружком холодным зимним вечером, понемногу составляя эту игру, строя одну вариацию от другой, добавляя части других забав, принадлежащих различным культурам, — и в итоге получается настоящая пытка для логичного мужского мозга. Он особенно презирал игры, в которых определенная роль отводилась «диким» картам или джокерам, потому что игрок во время своего хода при появлении такого подспорья мог запросто перейти на другую вариацию — и вот уже старательно приберегаемые козыри никуда не годятся, как и прекрасно, до мелочей продуманная стратегия.

Должен же быть способ обратить эту особенность во благо, сделать из нее преимущество. Должен…

Продолжая мешать карты, Деймон пристально вглядывался в поле игры, изучая взглядом камешки и костяные диски, думая о том, как каждый из них может взаимодействовать с другим и с картами.

Да, это сработает. Это обязательно сработает.

— Ну что, в какую разновидность ты хочешь сыграть теперь? — спросила Джанелль, расставив камешки и диски в начальные позиции.

Деймон одарил ее улыбкой, которая в свое время приводила в ужас Королев в Террилле.

— Вариация номер двадцать семь.

Джанелль непонимающе нахмурилась:

— Деймон, но двадцать седьмой вариации не существует.

Он раздал карты и вкрадчиво промурлыкал:

— Теперь существует.

11. Кэйлеер

«Какой же она была юной, — подумала Сюрреаль, глядя на свою мать. — Я всегда считала ее большой и сильной… А она ниже меня. И была совсем юной, когда ее убили».

Тишьян невозмутимо поставила ноги на широкий подоконник и обхватила руками колени.

— Хорошо, что ты пришла в Кэйлеер.