Книга О, я от призраков больна, страница 40 – Алан Брэдли

Я протянула руку и пощупала одну особенно блестящую примулу.

На ощупь сложно определить. Я дернула цветок, и — бог ты мой! — волосы Филлис Уиверн со всеми своими цветочками свалились с ее головы на пол с тошнотворным шлепком, с каким подстреленная птица падает с неба.

Парик, разумеется, и без него она была лысая, как вареное яйцо.

Вареное яйцо, испещренное еще большим количеством петехий, или пятен Тардье, как Доггер их назвал.

Я ошеломленно уставилась на нее. В какой кошмар я вляпалась?

Я подняла парик с ковра и вернула его на ее голову, но, как бы я ни пыталась, так и сяк, он все равно выглядел нелепо.

Возможно, потому, что теперь я знаю, что под ним.

Что ж, я не могу весь день провозиться с ее прической. Я наконец сдалась и обратила внимание на туалетный столик, уставленный ассортиментом разнообразных флакончиков и баночек: театральный кольдкрем, глицерин, розовая вода, ряды за рядами очищающих средств для лица и туалетных принадлежностей от Харриет Хаббард Айер. [38] Хотя столик представлял собой настоящую аптеку, кое-что явно отсутствовало: красный театральный грим, алая помада и лак для ногтей.

Я быстро проверила ее сумочку, но помимо нескольких бумажных салфеток, кошелька, содержащего шестьсот двадцать пять фунтов и горсть мелочи, там было мало интересного: черепаховый гребень, карманное зеркальце и коробочка с мятными леденцами для освежения дыхания (из которых я угостилась одним и припрятала еще несколько на случай, если мне понадобится подкрепиться).

Я собиралась уже закрыть застежку, когда заметила молнию, почти невидимую на фоне подкладки, аккуратно закамуфлированную мастером, который шил сумку.

Ага! — подумала я. Что это? Секретное отделение?

К моему разочарованию, там не нашлось ничего особенного — комплект ключей и маленький официального вида буклет, состоящий из двух серого цвета страниц, на которых повторялась одна и та же информация.

Графство Лондон

Лицензия на право управления автомобилем и мотоциклом

Филлида Лампман «Потемки»

Кольер-уолк, 3,

Южная Англия

Выдана она была 13 мая 1929 года.

Филлида? Лампман?

Неужели это настоящее имя Филлис? Невероятно, чтобы она хранила водительские права незнакомого человека в сумочке.

Но предположим, что Филлида — это Филлис или вроде того, что я могу извлечь из этого? Она была женой Вэла Лампмана? Сестрой? Невесткой? Кузиной?

«Кузина» и «жена» определенно возможны. На самом деле она могла быть той и другой. Харриет, например, была де Люс до замужества с отцом и благодаря ему сохранила девичью фамилию.

Если Филлис Уиверн не солгала мне насчет возраста — и к чему бы ей делать это? — ей должно было быть… прикинем… 1929 год был двадцать один год назад… тридцать восемь лет, когда она получила права.

Сколько лет Вэлу Лампману? Трудно сказать. Он из тех гномообразных созданий с натянутой блестящей кожей и светлыми волосами, которые могут сойти за человека без возраста. К тому же шелковый шарф на шее может скрывать морщины.

Что там говорила Даффи? Что с каких-то пор, по причине, которую я слишком мала, чтобы понять, Филлис Уиверн не работает с другими режиссерами.

Что это за причина? С каждой минутой становилось все более ясно, что, честными способами или нет, мне нужно открыть неприветливую раковину моей сестры.

Я бросила еще один взгляд на ногти Филлис Уиверн, и тут повернулась дверная ручка.

Со мной чуть не приключилось непоправимое!

К счастью, дверь оказалась заперта.

Я впихнула водительские права обратно в сумочку и застегнула молнию. Подняла простыню с пола и, стараясь не шуршать, торопливо накрыла тело.

Сделав это, я ощупью пробралась за гобеленом, испустившим еще одно облако удушающей пыли.

Я сдавила свою переносицу как раз вовремя, чтобы превратить громкий чих в едва слышное, но довольно резкое восклицание.

— Пифф!

Будь здорова!

Надо быть поосторожнее с дверью и раздувшейся краской на ней. Я не могла закрыть ее за собой так плотно, как хотелось бы, мне пришлось обойтись парочкой осторожных, почти беззвучных рывков. Гардины в обеих комнатах не только заглушили звук, но, вероятно, мешали всем, кроме наиболее решительно настроенного наблюдателя, вообще обнаружить наличие дверей.

К счастью, кучка осыпавшейся краски, которую я потревожила, была на моей стороне двери, и я не могла не поздравить себя с тем, что покинула Голубую комнату, не оставив следов.

Взяв расческу Фло — или Мэв — с туалетного столика (после того как я аккуратно вернула десертную ложечку в тарелку с фруктами) и сделав импровизированный совок из «Еженедельника кино», валявшегося на кровати, я собрала кусочки краски и осторожно спрятала их в карман моего кардигана.

Избавлюсь от них позже. Нет смысла оставлять смущающие улики, которые отвлекут полицию.

Я приоткрыла дверь и выглянула наружу. В поле зрения — никого.

Когда я вышла в коридор, знакомый голос позади меня произнес:

— Погоди.

Я чуть не наступила на носки туфель инспектора Хьюитта.

— О, здравствуйте, инспектор, — сказала я. — Я искала… э-э-э… Фло.

Я сразу же поняла, что он мне не поверил.

— Да ну? — спросил он. — Зачем?

Черт бы побрал этого человека! Его вопросы всегда слишком по существу.

— Это не совсем правда, — призналась я. — На самом деле я шпионила в ее комнате.

Нет необходимости приплетать мою выдумку с вызовом Вэла Лампмана.

— Зачем? — настаивал инспектор.

Иногда ничего не остается, кроме как сказать правду.

— Ну, — сказала я, лихорадочно подбирая слова, — на самом деле это у меня хобби такое. Я иногда люблю покопаться у Даффи и Фели.

Он уставился на меня, как однажды кто-то сказал, этим ужасным глазом.

— Я подумала, что спальни членов съемочной группы должны быть более интересны…

— В том числе спальня мисс Уиверн?