Книга Ледяное проклятие, страница 62 – Дем Михайлов

— Не слишком ли много ты о себе возомнил, старый кусок мяса? — спросил Латкари, постаравшись вложить в свои слова как можно больше презрения. — В застенках королевской тюрьмы я и не таких ломал.

— Мнение трусливой и хвастливой крысы меня не интересует, так что заткнись. — Мгновение помолчав, лорд осмотрел стол, неожиданно затрясся от едва сдерживаемого смеха и выдавил: — Ну что, святоша? Ты решил его судьбу? Жизнь или смерть? Ну же, решай!

— О чем он говорит, сын мой? — Дознаватель все же не выдержал.

— Бредни полубезумного, понявшего, что вскоре мы узнаем все его глубоко запрятанные секреты, — отмахнулся Латкари и уже более спокойно положил еще одну опустевшую сферу на стол.

Утер бегущий по лицу пот подолом рубашки, с хрустом передернул плечами, шумно выдохнул и уверенным тоном произнес:

— Я готов.

— Так приступай же с молитвой на устах, сын мой, — разрешающе кивнул дознаватель и вновь окунул перо в чернильницу. — Заставь этого грешника опорожнить нам свою душу.

— Значит, все-таки смерть. — Лорд Ван Ферсис растянул губы в холодной усмешке. — Что ж, это ваше решение, святой отец. Вы записали мои слова?

— Все до единого.

— Посмотрим, как вам удастся записать вопли и отобразить на бумаге всю ту боль и отчаяние, что охватят Крысу через минуту. Латкари! Крыса! Помнишь тот вечер, когда мы встретились в поединке последний раз? Тогда я решил дать тебе пожить еще немного, но не смог устоять перед соблазном пошутить. Ты же знаешь мою натуру! Я хотел опозорить тебя еще больше, показать всем, насколько ты ничтожен как маг, и поэтому, пока ты валялся без сознания, немного поработал над твоим недалеким разумом. Вложил в него кое-что особенное… Но так и не нашел времени воспользоваться плодами своего труда… до этого момента! А сегодня ты был так добр, что впитал в себя содержимое сфер с магической энергией и дал моему заклинанию более чем достаточно силы. Тот набор слов, что показался вам бессмысленным бредом, заставил заклинание проснуться. А наша милая болтовня дала заклинанию достаточно времени, чтобы подчинить твое тело моей воле! Латкари, жалкий раб, теперь я хозяин твоего тела!

— Что ты сделал?! — закричал Латкари, отшатываясь назад. — Что ты сделал, ублюдок?! Ты залез в мою голову? Невозможно!

— Что происходит, сын мой?! — Дознаватель резко вскочил на ноги, задев и опрокинув чернильницу, выливая ее содержимое на бумаги.

— Пока ничего, святой отец, — оскалился лорд. — Но пора бы уже начать представление! Я всегда восхищался бродячими циркачами, что так легко глотали мечи и пылающие факелы. Латкари, я хочу, чтобы ты засунул в свою глотку и проглотил столько ножей, тесаков, факелов, шил и крючьев, сколько есть в этой комнате! Да не забывай хорошенько жевать! И не позволяй никому помешать тебе! Выполняй немедленно!

— Нет… нет! О, Создатель… нет… — Бледный словно смерть Латкари сделал неверный шаг к выбитой в стене нише и подхватил из аккуратно разложенных там пыточных инструментов нож с узким лезвием и пригоршню тотчас вонзившихся в ладонь мелких крючков. — Святой Создатель… помогите мне… святой отец, помогите же мне! Помогите! Помо… Агхх… агхх… — уже нечленораздельно выдавил ментальный маг, пропихивая себе в горло нож. — Агхх…

— Вот так, вот так! А теперь глотай! — бесновался старый лорд, звеня цепями. — Это все твое! Устрой нам представление!

— Милостивый Создатель! Что вы делаете?! — в голос закричал побелевший дознаватель, с ужасом смотря, как Латкари делает судорожный глоток, пропуская остро наточенный нож сквозь горло и дальше, в желудок. — Остановитесь! Стража! Стража!

— Агхх! А-а-агхх, — протяжно застонал маг, заталкивая в рот с десяток крючков и пытаясь их разжевать, пуская из изодранного ими рта кровавые пузыри. — А-а-а-агх…

Несколько крючьев пронзили его щеки и торчали наружу, с каждым мгновением разрывая живую плоть на куски.

— Ты попал на крючок, Латкари! — вопил лорд Ван Ферсис. — На мой крючок попалась мелкая рыбешка!

Стальная дверь с грохотом распахнулась, с размаху ударившись о стену, в пыточную ворвались два стража с оружием наголо. Ворвались и застыли, не сводя ошеломленных взглядов с безумно раскачивающейся фигуры мага, задравшего голову к потолку и с утробными всхлипами пытающегося проглотить изогнутый тесак с широким пилообразным лезвием. Кровь хлестала ручьем, стекая по подбородку Латкари и заливая некогда роскошную шелковую рубашку.

— Остановите его! — завопил дознаватель, кидаясь к исходящему криками магу и хватая его за руки. Латкари дернулся и наградил пытающегося спасти его человека сокрушительным пинком в грудь, от которого тот отлетел назад, сбивая спиной стол и падая на пол.

Отмершие стражи-монахи отбросили мечи, в два шага оказались рядом с обезумевшим магом и, повиснув у него на руках, сжали их, словно в тисках. Но заставить Латкари прекратить глотательные движение не смогли, равно как и извлечь из его горла тесак.

— Глотай, глотай! — хохоча, вопил лорд, и Латкари послушно глотал, слабея с каждым мгновением.

— Заткнись! — проревел вскочивший с пола дознаватель, что есть сил пиная прикованного к стене лорда в низ живота.

Хохот заключенного сменился сдавленным бульканьем, стонущий лорд обвис на цепях, а дознаватель уже был рядом с несчастным магом неистово дергающимся в руках страж.

— Нет! — поспешно крикнул страж, видя, что дознаватель ухватился за окровавленную рукоять тесака. — Не дергайте! Это же пила! Ему всю глотку раздерет на клочки! Святой…

Изрыгнув грязное ругательство, церковный вопрошатель взглянул в расширенные глаза Латкари и медленно убрал руки — на лице попавшего в смертельную ловушку мага уже была агония. Его уже не спасти. Издав клекочущий, захлебывающийся крик, маг пошатнулся, рванулся изо всех сил, выдергивая руки из хватки стражей и отбрасывая дюжих мужчин в стороны, и лицом вниз рухнул на залитый кровью пол. Рукоять торчащего в горле тесака с размаху ударилась о пол и вбила оружие еще глубже в умирающее тело мага. Раздался тошнотворный хруст раздираемой плоти, и из основания шеи показалось облепленное клочками плоти зазубренное лезвие. Латкари конвульсивно дернул ногами и наконец затих, уткнувшись изуродованным лицом в каменный пол. Над мертвым телом осталось стоять трое покрытых кровью с ног до головы людей с помертвевшими лицами.

— Ну что, святоша?! Видишь дело рук своих? — с натугой прохрипел лорд Ван Ферсис. — Ты виновен в его смерти! Ведь ты мог остановить его, но не сделал этого, несмотря на все предупреждения. Так в чем же между нами разница, святоша? А? А Латкари облажался, как и всегда… жалкое ничтожество… даже умереть с достоинством не смог! Наполнил себя силой и не попытался отплатить своему убийце, потратив последние секунды жизни на плачь и стоны! О… ты бы видел сейчас свое лицо, дознаватель!