Книга Расправить крылья, страница 26 – Наталья Ружанская

Элиза поежилась.

— Это ужасно… грустно.

Майкл усмехнулся.

— Так все-таки ужасно или грустно?

Девушка замолчала, до боли сжав пальцы. Сердце колотилось как бешеное. Голос Майкла застал ее врасплох.

— А самым тяжелым было… чувствовать как исчезают крылья. Не сразу — нет. Медленно, день за днем несколько месяцев опадают по перышку… Сколько раз думал… Что было бы, если демоны не лишились крыльев?

— Летать?!

— А ты не знала, что раньше темные могли летать?

— Я думала, это просто красивая сказка.

— Хм… что ты знаешь о Хаат?

— Ну… знаю, что это было очень давно и что это был единственный раз когда ангелы и демоны сражались вместе против общего врага.

— О, да. Вместе. А ты знаешь, как Ненависть появилась в мире? Нет? Ее впустил темный Повелитель.

— Конрад?

— Да. Фактические он ее вытащил из Небытия.

— Зачем?!

— Гордыня, зависть… Об этом лучше спрашивать у него, здесь я не рассказчик.

— И что было дальше?

— Вначале слабая и беспомощная она стала набирать мощь. Сея свары и смуту, разжигая ненависть, получала все больше прислужников и рабов.

— Ненависть сеяла ненависть?

— Не иронизируй, малышка, это чувство назвали ее именем, а не наоборот… За невероятно короткое время она создала целую армию. И вскоре сравнялась по силе с Повелителями. Сметая все на своем пути — ей не были помехой ни заклинания, ни мечи. Говорят она была прекрасна, невероятно красива, — в глазах демона мелькнуло странное выражение, — с ней не могли сравниться ни прекрасные ангелессы, ни страстные демонессы. Куда уж там иным расам…

Элли вздрогнула, вспомнив разодранную картину черноволосой красавицы — неужели она?..

— Когда Повелители поняли, что уничтожить ее не смогут, уже было поздно. Они потеряли больше половины воинов, оставив разрушенные города, сожженные поля и горы трупов. И тогда был найден выход — заточить врага на веки. В специальной темнице, магической. Но для этого необходима была невероятно огромная энергия. И тогда он отдал крылья.

Элли вздрогнула — безликое "он" прозвучало дискантом, упав лезвием гильотины.

— Но может быть, можно было…

— Нет. Нельзя. Значит, это была достойная плата.

В лунном свете на мраморном полу за падшим отчетливо пролегла тень двух огромных распахнутых крыльев.

Девушка ахнула.

— Да, тень это все что нам осталось. Как напоминание… за глупость и гордыню. Хотя война на этом не закончилась. Вот только теперь она продолжилась между Повелителями. Шаткое, зыбкое перемирие установилось только с вмешательством Наэлы и созданием пророчества о Несущих. Тогда, кстати, и Конрад наложил на светлого Владыку проклятие.

— Но зачем? Ведь все только что-то потеряли, ничего не выиграв.

Майкл ничего не ответил, лишь пожал плечами. Наступившая тишина была тяжелой, оттого было сладостней вдруг ощутить прохладный ветерок, ласкающий нежными касаниями разгоряченную кожу.

— Вот парадокс. Дети Тьмы-Хаоса — демоны, хладнокровные, бесстрастные, и подчиненные жесткой дисциплине. На другом полюсе дети Света-Порядка — ангелы. Хаотичные, эмоциональные, любопытные. Даже в критической ситуации, в отличие от темных, просчитывающих ходы как в шахматной партии, вместо того, чтобы собраться, могут совершить совершенно дурацкий, глупый поступок, не думая о последствиях.

— Как ты? Когда убил того…

— Да, как я. Был… Но, поверь, Тьма милосердна. Да, ночью выходят на свет пороки, и умирает больше всего людей, но и ночью больше всего рождается детей.

Задумчивая девушка подобралась и раздраженно фыркнула:

— Это не аргумент.

— Почему? Ночь скрывает под волшебным покровом нищету и убожество дня, дает отдых воспаленным за день глазам. Передышку, чтобы люди, утомленные работой и трудностями, могли набраться сил и встретить утро. Запомни, девочка, достойно награждать — тяжело, но и не менее тяжко соразмерно наказывать. Не смотри так недоверчиво. Скажи, что бы ты отмерила убийце? А убившему — защищаясь? Ведь он все равно согрешил.

— Я… не знаю.

Майкл улыбнулся и нежно провел по серебристым крыльям.

— Я вижу, маленькая. И знаю, что из тебя получился бы отличный ангел.

— Почему — "получился бы"? — Насторожилась Элли.

Ответ прозвучал глухо, будто из колодца.

— Оговорился. День был тяжелый. Иди спать, малышка, для… светлых уже поздний час…

Темно-синяя туча, медленно приползшая из-за гор долго собиралась с духом, погромыхивала, словно театральная прима, репетируя перед долгожданной премьерой. И, наконец, разродилась сольным номером — теплым летним ливнем, аккомпанируя себе громовыми раскатами. А уж великолепная работа со светом — десятки изумрудных ветвистых молний прорезающих вечернее небо до самой земли — у зрителей и вовсе вызвала восторг. По крайней мере, буря очень на это надеялась.

Элли, только выйдя из ванны, сидела возле камина, накинув сверху легкую простыню и, закрыв глаза, наслаждалась ощущением тишины и покоя. Из открытого окна тянуло мокрой примятой травой и озоном. Дело двигалось к полуночи и девушка уже давно должна была видеть десятый сон, но после душного вечера и тяжелого разговора с Михаэлем организму нужно было расслабиться и успокоить взбудораженные нервы.

Потянувшись, ангелесса, разминая ноги, вытянула их во всю длину, покачала в воздухе ступнями и испуганно замерла. Мужская, чуть шершавая ладонь откровенно нахально ласкала стройные ножки, подбираясь все выше к бедрам.

— Конрад! — Открыв глаза, взвизгнула девушка. Вскочила на ноги и вцепилась в простыню, как в заградительный бастион перед последней атакой неприятеля. — Что ты здесь делаешь?

— Зашел пожелать тебе спокойной ночи.

— Я… я не одета.

— Я вижу, — согласился мужчина, довольно разглядывая девичьи прелести, отчетливо проступающие сквозь тонкую ткань. А то, что не проступало, прекрасно дорисовывалось мысленно.

Видимо это же пришло в голову и ангелессе, так как она обиженно всхлипнула, а на щеках появились красные пятна. Развернув крылья, Элли укуталась в серебристый пух, не хуже чем в одеяло:

— Отвернитесь! Вы пьяны?! — От смущения и ярости вновь перешла на официозное "вы" светлая. Демон возвел глаза к потолку, но послушно повернулся на сто восемьдесят градусов.

Элли судорожно схватила единственное лежащее на кровати платье и юркнула за ширму, судорожно, путаясь в подоле и рукавах, натягивая одежду. Уже одевшись, она едва не взвыла: десяток крошечных пуговичек застегивались сзади. Увы, но без служанки одеться было проблемно, а точнее вовсе невозможно.