Онлайн книга «Bye-bye, baby!..»
|
– Вы не можете сказать то же самое, но на венгерском, моя дорогая? – смущаясь, произнес Джей-Джей: неизвестно еще, как Магда отнесется к его эксцентричной просьбе. Чудеснейшая, кроткая, как овечка, Магда оценила его прихоть вполне адекватно и послушно повторила фразу про саквояж и афинский рейс на венгерском. Джей-Джей был так восхищен языческим буйством языка, представшим перед ним воочию, во всей своей красе, что сглотнул слюну и торжественно провозгласил: – Точно такая же, какой я представлял себе… – Точно такой же… – откликнулась Магда. Джей-Джей нисколько не разочаровался в живой Маг- де, и никто бы не разочаровался. Она была высокой, стройной, смуглой, черноволосой, с очаровательным пушком над верхней губой, с очаровательной родинкой на щеке, с очаровательным шрамиком на переносице – ничего общего со студенистыми соотечественницами Джей-Джея! – Будем говорить на венгерском, вы не против? – выдохнул он, едва ворочая языком от самых радостных, самых упоительных предчувствий. – Совсем не против, я привезла бутылку токайского. – Прелестно. – Существует ли место, где мы могли бы распить его к обоюдному удовольствию? – Конечно, моя дорогая. Такое место существует, и мы отправляемся прямо туда. Немедленно. – Я наконец-то увижу ваш дом? Я так долго мечтала об этом… – В моем доме нет ничего хорошего. Я ведь писал вам… Крохотная квартирка, там и кошке будет тесно… Одинокий холостяк… – Но вы ведь теперь не одиноки, Джей-Джей? – Нет. Теперь – нет… От волос Магды тянуло копчеными ребрышками, от кожи – салатным перцем и разогретыми на солнце помидорами, от родинки – только что сорванными корнишонами, от пушка над губой – густым сливовым соусом; как можно было удержаться, чтобы не прильнуть ко всему этому гастрономическому великолепию? И Джей-Джей не удержался, приблизил свои губы к губам Магды: что за прелесть это блюдо, что за удивление! А самым потрясающим было осознание того, что там, за старательно вспаханной грядкой губ, под навесом зубов, сидят венгерские слова – одно к одному, как горошины в стручке. – Я не слишком тороплю события, моя дорогая? – Нет, мы ведь так давно знакомы… – Один год, десять месяцев и двадцать пять дней. – Странно, но знаменательные цифры выползли из Джей-Джея подобно пасте из тюбика, а ведь он никогда не заучивал их специально! Сказанное произвело на Магду неизгладимое впечатление, и она (уже по собственной инициативе) отвесила Джей-Джею густейший, замешанный на венгерском гуляше, поцелуй. – Вот видите, появился еще один повод выпить. Так куда мы едем? – В милейший загородный дом, он обязательно вам понравится. Природа там великолепная – лес, скалы и фьорды. Вы увидите, что такое настоящая Норвегия. – А мы… никого не стесним? – Глупенькая! – Магдин волоокий поцелуй дал Джей-Джею право на легкую покровительственность в тоне, и он немедленно этим правом воспользовался. – Кого мы можем стеснить? Дом стоит пустой, абсолютно пустой. Он принадлежит Хэгстеду, я много раз писал вам о нем… – Хэгстед? Редактор Хэгстед, ваш начальник? – Точно. – Я бы хотела познакомиться с ним. И со всеми другими вашими друзьями. И с кошками, на которых вы смотрите издали… – Кошки никуда от нас не денутся, обещаю вам! А с Хэгстедом вы познакомитесь завтра. – Уже завтра? – Да. Завтра вечером он приедет к нам со своей женой, Ингрид. Устроим что-то вроде пикника… – А разве Хэгстед женился? Вы ничего не писали об этом… – Просто не успел. Это был скоропалительный брак, Хэгстед влюбился с первого взгляда и добился того, чтобы Ингрид дала согласие на свадьбу через неделю после знакомства. А нужно знать Хэгстеда: если что-то втемяшилось ему в голову – он не отступится. Но Ингрид и в самом деле хороша, она такая милая. И при этом с ней есть о чем поговорить. Думаю, мы проведем прекрасный вечер вчетвером. Самый лучший вечер на свете. – Надеюсь. Какой он, однако… – Кто? – Ваш Хэгстед… - это было сказано с таким нажимом, что сливовый соус (а может, лечо?) плеснул из Магды через край, рискуя запачкать белоснежную рубашку Джей-Джея. С гипотетическим пятном на рубашке Джей-Джей явно проигрывал франту и стороннику решительных действий Хэгстеду и потому забеспокоился: – Вы считаете, что этот его поступок заслуживает восхищения, моя дорогая? – Я считаю, что прежде чем решиться на такой шаг, людям не мешало бы получше узнать друг друга… – Магда положила смуглые пальчики на губы Джей-Джея, и он рассмеялся. – Примерно как нам с вами? – Примерно. – Один год, десять месяцев и двадцать пять дней. Это ведь достаточный срок, да? – Да. Хотя… Случаи ведь бывают разные, да? – Да. – Но наш – самый исключительный, да? – Да… Собственно, я ведь пригласил Хэгстеда и Ингрид не просто так. Я бы… Я бы хотел представить вас своим друзьям как исключительно важного человека в моей жизни. С которым связано все самое лучшее на свете. И будет связано впредь. Э-э… Я не слишком тороплю события? – Нет. Один год, десять месяцев и двадцать пять дней… Вы совсем их не торопите, Джей-Джей. Все именно так, как и должно быть. И вы точно такой же, каким я представляла себе… – И вы – точно такая же. – Тогда нам пора выбираться из аэропорта. – Конечно. Вам понравились цветы? – Вы же знаете, красные розы – мои любимые… – Мои любимые, – повторил за Магдой Джей-Джей и неожиданно добавил от себя: – Моя любимая… Наградой за импровизацию ему послужил очередной поцелуй, в котором венгерский гуляш был от души сдобрен перцем. На этот раз – не салатным, а вызывающим жжение в горле; связки таких жгучих перчиков развешаны по всей Венгрии, Джей-Джей неоднократно натыкался на их описание в справочной литературе. – А как мы доберемся до загородного дома Хэгстеда? – спросила Магда. – Я писал вам, что не вожу машину… С той поры ничего не изменилось. – Тогда остается ваш знаменитый велосипед. – О, нет! Я бы никогда не стал мучить вас велосипедом, моя дорогая. Мы отправимся туда на автобусе. Ничего? – Автобус? Замечательно. Очень поэтично. Какая удивительная девушка, лучшего и желать нельзя, – мысленно возликовал Джей-Джей: она не стала надувать губки по поводу автобуса, и не стала требовать такси, и не стала требовать вертолет, умница-умница-умница! Ни его карьера, ни отсутствие больших денег, ни отсутствие машины нисколько не смущают Магду, она видит в нем то, что редко замечают другие (гораздо менее умные и интересные женщины), – его душу, душу романтика и поэта. |