Онлайн книга «Сальватор. Том 1»
|
– И ни за что другое! – Хорошо! – кивнул Карманьоль и пошел вправо, а его собеседник нырнул влево. Оба описали полукруг и расположились так: один – справа от отца, другой – слева от сына. Началась месса. Священник говорил слащаво, все сосредоточенно слушали. По окончании мессы учащиеся Шалонской школы, доставившие гроб в церковь, подошли, чтобы снова его поднять и отнести на кладбище. В ту минуту, как они склонились, чтобы в едином порыве поднять тяжелую ношу, высокий, одетый в черное, но без какихлибо знаков отличия человек появился словно из-под земли и повелительным тоном произнес: – Не прикасайтесь к гробу, господа! – Почему? – растерянно спросили молодые люди. – Я не намерен с вами объясняться, – заявил господин в черном. – Не трогать гроб!! Он повернулся к распорядителю и спросил: – Где ваши носильщики, сударь? Где ваши носильщики? Тот вышел вперед и сказал: – Но я полагал, что тело должны нести эти господа… – Я не знаю этих людей, – оборвал его человек в черном. – Я спрашиваю: где ваши носильщики? Немедленно приведите их сюда! Можно себе представить, что тут началось! Нелепое происшествие произвело в церкви волнение; поднялся шум, предшествующий обыкновенно буре; толпа ревела от возмущения. Очевидно, незнакомец чувствовал за собой силу, потому что в ответ на возмущение присутствовавших лишь презрительно ухмыльнулся. – Носильщиков! – повторил он. – Нет, нет, нет! Никаких носильщиков! – закричали учащиеся. – Никаких носильщиков! – вторила им толпа. – По какому праву, – продолжали молодые люди, – вы нам запрещаете нести тело нашего благодетеля, если у нас есть разрешение близких покойного? – Это ложь! – выкрикнул незнакомец. – Близкие настаивают на том, чтобы тело было доставлено обычным порядком. – Он говорит правду, господа? – обратились молодые люди к графам Гаэтану и Александру де Ларошфуко, сыновьям покойного, вышедшим в ту самую минуту вперед, чтобы идти за гробом. – Это правда, господа? Вы запрещаете нам нести тело нашего благодетеля и вашего отца, которого мы любили как родного? В церкви стоял неописуемый шум. Однако, когда присутст вующие услышали этот вопрос и увидели, что граф Гаэтан собирается ответить, со всех сторон донеслось: – Тише! Тише! Все стихло как по мановению волшебной палочки, и в установившейся тишине отчетливо прозвучал негромкий голос графа Гаэтана: – Близкие не запрещают, а, напротив, поручают вам сделать это, господа! Его слова были встречены громким «ура!»; оно эхом прокатилось по рядам собравшихся и отдалось под сводами церкви. Тем временем распорядитель привел носильщиков, и те взялись за носилки. Но когда граф Гаэтан выразил свою волю, они передали гроб учащимся, те подставили плечи и медленно двинулись из церкви. Процессия беспрепятственно пересекла двор и вышла на улицу Сент-Оноре. Незнакомец, учинивший беспорядок, исчез как по волшебству. В толпе перешептывались, спрашивая друг у друга, куда он делся, но никто не заметил, как он ушел. На улице Сент-Оноре похоронная процессия перестроилась: впереди шли сыновья герцога де Ларошфуко, за ними следовали пэры Франции, депутаты, люди, известные благодаря личным заслугам или занимавшие высокое общественное положение, друзья и близкие покойного. Герцог де Ларошфуко был генерал-лейтенантом. За гробом следовал почетный караул. Казалось, страсти улеглись, как вдруг в ту минуту, когда этого меньше всего ожидали, тот же незнакомец, послуживший причиной скандала в церкви, появился снова. При виде его в толпе послышались возмущенные крики. Однако незнакомец не обратил на крики ни малейшего внимания, приблизился к офицеру, командовавшему почетным караулом, и шепнул ему на ухо несколько слов. Потом он приказал ему во всеуслышание оказать поддержку полиции, дабы помешать молодым людям нести гроб и поставить его на катафалк, а затем вывезти из Парижа. Новое требование незнакомца, а в особенности то обстоятельство, что он прибег к помощи вооруженной силы, привело к тому, что толпа взорвалась возмущением и со всех сторон посыпались угрозы. Перекрывая гул толпы, кто-то отчетливо выкрикнул: – Нет, нет, не соглашайтесь… Да здравствует гвардия! Долой шпиков! Долой комиссара полиции! На фонарь его! В ответ на эти крики вся толпа всколыхнулась, словно море во время прилива. Комиссар полиции отпрянул. Он поискал глазами крикуна и, окинув собравшихся грозным взглядом, обратился к офицеру с такими словами: – Сударь! В другой раз приказываю вам прибегнуть к силе. Офицер посмотрел на своих солдат: они были непреклонны и суровы, готовые исполнить любое приказание. Снова послышались крики: – Да здравствует гвардия! Долой шпиков! – Сударь! – снова заговорил незнакомец в черном. – В третий, и последний раз приказываю прибегнуть к силе! У меня категорический приказ; пеняйте на себя, если посмеете помешать мне его исполнить! Офицер был побежден повелительным тоном комиссара и угрозой, звучавшей в его приказаниях. Он вполголоса отдал распоряжение, и мгновение спустя сверкнули штыки. Это движение будто толкнуло толпу на крайность. Крики, угрозы, призывы к отмщению понеслись со всех сторон. – Долой гвардию! Смерть комиссару! Долой правительство! Смерть Корбьеру! На фонарь иезуитов! Да здравствует свобода печати! Солдаты вышли вперед, чтобы захватить гроб. Теперь, если читателю угодно перейти от общего к частностям и от описания толпы к портретам отдельных индивидов, эту толпу составлявших, мы приглашаем обратить взоры на персонажей нашего романа в ту минуту, как учащиеся Шалонской школы спускаются по ступеням церкви Успения и выходят на улицу Сент-Оноре. Выйдя из церкви, г-н Сарранти и аббат Доминик незаметно сошлись, не подавая виду, что знакомы, и пошли в конец улицы Мондови, что рядом с площадью Оранжереи, напротив Тюильрийского сада, и там остановились; Жибасье и Карманьоль не спускали с них глаз. Господин де Маранд и его друзья собрались на улице МонТабор в ожидании, когда процессия двинется в путь. Сальватор в сопровождении четверых друзей остановился на улице Сент-Оноре, на углу улицы Нев-дю-Лкжсембур. Когда в толпе произошло движение, ряды сомкнулись, и молодые люди оказались всего в двадцати шагах от решетки, окружающей церковь Успения. |