Книга Война племен. Проклятые земли, страница 99 – Маркус Хайц

«Нет! Я еще не готова вывести из твоего тела яд, которым тебя отравила Андокай!»

Вскоре в комнату вошли Тунгдил и Мюр.

Целительница осмотрела Фургаса, послушала его сердце, проверила дыхание, посмотрела на мочу в ночном горшке и понюхала кожу.

— У него лихорадка, вызванная сильным отравлением, вот что я скажу. Его сердце бьется слишком часто, почтенная волшебница. Все быстрее и быстрее, словно дробилка, оставшаяся без присмотра. Если ничего не сделать, сердце откажет.

Нармора вздрогнула.

— Я… пыталась придумать исцеляющее заклинание и надеялась, что ты тем временем сможешь облегчить его мучения.

— Вы не можете вывести из его тела яд при помощи магии? — Мюр удивленно вскинула брови. — Тогда это очень сильное отравление.

— Ты можешь ему помочь или нет? — взорвалась полуальвийка. — Замедли биение его сердца, Мюр!

— Я не могу этого сделать, не зная, какой это был яд, почтенная волшебница. Теперь его жизнь в ваших руках. — Взяв свою рабочую сумку, целительница потопталась на месте в нерешительности.

Нармора кивнула гномам, и те вышли из комнаты.

Полуальвийка сунула руку себе под мантию и вытащила осколок малахита, на котором засохла кровь Андокай. «Что ж, так тому и быть». Отерев кровь, Нармора расстегнула мантию и сосредоточилась на камне.

Тот вспыхнул ярким светом и начал разогреваться.

«Самузин, прошу тебя, защити нас с Фургасом». — Она приставила острый край осколка к груди под ключицей, готовясь вогнать малахит в свое тело, как это сделал Нудин.

«Забери мою жизнь, чтобы спасти его, Самузин. Я готова к смерти».

Закрыв глаза, Нармора вонзила осколок себе в грудь.

Боль была невыносима. В ее теле взорвалось темно-зеленое солнце, заполнив его жаром, кислотой, ледяной водой… Сила текла по ее жилам, и Нарморе казалось, что она превратилась в перезревший плод, готовый взорваться.

И тут все прекратилось.

Девушка упала на колени, ее вырвало зеленой жидкостью. Следующая волна тошноты свалила ее с ног, зловонная густая жижа цвета молодого мха выходила из ее горла.

— Кто ты такая? — раздался чей-то голос.

Откашлявшись, Нармора оперлась на ладони и оглянулась.

— Кто здесь? — с трудом выдохнула она.

— Я могу показать тебе то, чего еще никто не видел. Я могу подарить тебе силу. — В углу комнаты стоял Нудин.

Он казался молодым, радостно улыбался, его одежда уже давно вышла из моды.

— Ты? Мы же убили тебя там, у Черного Ярма!

— Я хочу помочь тебе. — На ее глазах он превратился в толстого Нод’онна в оливковой мантии. — Я сделаю тебя самой сильной волшебницей. — В воздухе полыхнуло зеленым, и над Фургасом повис демон, чье тело было соткано из нитей тумана. Тот самый демон, которого убил Тунгдил. — Бедный человек. Он умирает. Но ты можешь спасти его. Прямо сейчас. Потому что я наделил тебя силой.

Нармору слепило зеленоватое свечение, и она зажмурилась. А когда открыла глаза, вокруг уже никого не было, в комнате стало тихо, и только Фургас время от времени постанывал.

«Мне просто почудилось».

Кожа в том месте, которое Нармора проткнула осколком, затянулась, и там не осталось ни шрама, ни царапины, и только одна-единственная капелька крови, скатившаяся в ложбинку между грудей, напоминала о содеянном.

Фургас громко закричал — ему становилось все хуже.

— Я рядом, — слабым голосом произнесла полуальвийка.

Поднявшись, она опустила правую руку на тело мужа.

«Сейчас увидим, какую силу я обрела».

Медленно и отчетливо альвийка произнесла первые из множества заклинаний, возникших в ее сознании из ниоткуда. Теперь яд должен был выйти из тела ее мужа.

Все началось с шипения.

Над телом поднялись клубы дыма цвета серы и рассеялись в воздухе. На коже выступили крошечные желтые капли, они подпрыгивали, словно вода на раскаленной сковороде, и постепенно стекали на простыню.

Фургас задышал быстрее и застонал.

«Я что, убиваю его?» — Нармора испугалась и уже собиралась отдернуть руку.

— Продолжай, — приказал ей возникший рядом Нудин. — У тебя есть сила, чтобы исцелить его, Нармора. И вскоре ты сможешь его обнять! Все будет хорошо. Ты настоящая волшебница.

Полуальвийка отчетливо видела перед собой мага, будто он никогда и не умирал.

— Ты всего лишь морок! — уверенно выкрикнула она. — Отступись от меня!

Призрак ткнул пальцем в желтые повязки.

— Ты должна продолжать, — повторил он.

Нармора сосредоточилась на супруге, в ее памяти вспыхивали формулы магических заклинаний, которые она никогда не учила, губы сами произносили неизвестные ей слова.

Из тела вытекло еще больше яда. Вдруг Фургас замолчал и, глубоко вздохнув, замер.

— Фургас! Нет! — в отчаянии закричала альвийка, бросаясь к изголовью. — Что же я…

Ее муж открыл глаза, удивленно уставился в потолок и, заметив Нармору, поднял руку, собираясь прикоснуться к лицу любимой.

— Ты…

Сглотнув, Нармора засмеялась сквозь слезы, бросаясь мужу в объятия.

— Ты вернулся, — всхлипнула она. — Хвала Самузину.

Фургас опешил.

— Я помню… на меня напали, — с трудом выговорил он. — А что произошло потом?

Нежно поцеловав черные волосы Нарморы, Фургас отстранился и вдруг заметил, что ее живот снова плоский.

— Я пролежал тут так много времени? — испугался он.

— Погоди. Сейчас ты ее увидишь. — Нармора побежала за Дорсой.

Она осторожно передала малышку отцу, и тот расплакался при виде крохи.

— У нее был брат, но он умер во время родов, — призналась полуальвийка и рассказала о несчастье.

Фургас погладил дочь по щеке.

— Ну хоть ты у нас осталась, — хрипло произнес он, целуя девочку в макушку и обнимая Нармору. — Я люблю вас обеих. Нам многое пришлось пережить, чтобы обрести счастье, но тем оно слаще.

Жена страстно поцеловала его в губы.

— Отдыхай, любимый. Завтра я расскажу тебе о том, что случилось в последнее время и что нам еще предстоит сделать, чтобы сберечь наше счастье. Твой талант к инженерии нам вскоре пригодится. — Прижавшись к нему, женщина заметила в углу Нод’онна.

Уже через мгновение морок развеялся.

Потаенная Страна, Дзон-Бальзур, конец осени 6234 солнечного цикла

Хозйеп сидел на самой высокой балке катапульты. Вбив последний гвоздь, он проверил канаты, намотанные вокруг растяжек и необходимые для того, чтобы выдержать огромную нагрузку, которую испытывают балки во время работы осадного орудия.