Книга Могикане Парижа. Том 1, страница 145 – Александр Дюма

— Я понимаю чувства этого господина и от всей души сочувствую ему и всему его семейству. Однако что вам от меня нужно? Я рассталась вчера с мадемуазель Миной в половине девятого, она ушла к себе, и с тех пор я ее не видела. А теперь, господа, будьте добры сказать: это все, о чем вы хотели меня спросить?

— В столь высокомерном тоне не подобает разговаривать девице ваших лет, мадемуазель, — строго проговорил г-н Жакаль, распахивая редингот и показывая край своего шарфа, — особенно когда эта девица разговаривает с представителем закона.

— Отчего же сразу было не сказать, что вы полицейский комиссар? — с редкостным нахальством вымолвила Сюзанна. — Я бы отвечала вам со всей почтительностью, как и положено вести себя с полицейским комиссаром.

— Перейдем к делу, мадемуазель, — отрезал г-н Жакаль. — Ваше имя, звание, положение?

— Итак, это допрос? — спросила девушка.

— Да, мадемуазель.

— Мое имя? — переспросила она. — Меня зовут Сюзанна де Вальженез. Звание? Я дочь господина маркиза Дени Рене де Вальженеза, пэра Франции, а также племянница господина Луи Клемана де Вальженеза, кардинала при папском дворе, и сестра графа Лоредана де Вальженеза, лейтенанта гвардии. Мое положение? Я наследница полумиллионной ренты. Таковы, сударь, мое имя, звание и положение.

Этот ответ, данный с поистине королевским высокомерием, произвел на троих мужчин разное впечатление; г-жа Демаре была настолько подавлена происходящим в ее пансионе, что не обратила на это внимания.

Жюстен задрожал, понимая, что он, безвестный школьный учитель, влачащий жалкое существование в бедном квартале Сен-Жак, бессилен против знатного аристократического семейства, с которым его столкнула судьба.

— Сюзанна де Вальженез! — произнес Сальватор, делая шаг вперед; взгляд его, устремленный на девушку, выражал одновременно любопытство и угрозу.

— Мадемуазель Сюзанна де Вальженез! — повторил г-н Жакаль, отпрянув назад, будто при виде змеи.

Он стал не спеша застегивать редингот, о чем-то размышляя.

Потом он почтительно снял шляпу и со всей возможной вежливостью проговорил:

— Прошу меня извинить, мадемуазель, я не знал…

— Да, понимаю, сударь, вы не знали, что я дочь своего отца, племянница своего дяди, сестра своего брата. Ну что ж, теперь вы это знаете, так не забудьте!

— Мадемуазель, — продолжал г-н Жакаль, — я горячо сожалею, что вызвал ваше неудовольствие. Прошу поверить, что только печальные обязанности, продиктованные долгом службы, вынудили меня проявить настойчивость.

— Хорошо, сударь, — сухо ответила Сюзанна. — Это все, о чем вы меня просите?

— Да, мадемуазель. Позвольте мне еще раз повторить: я в отчаянии от того, что оскорбил вас; смею надеяться, что вы меня простите за исполнение нелепой формальности, к которой обязывает меня закон.

— Я постараюсь о вас забыть, сударь, — сказала, удаляясь, Сюзанна.

Ни с кем не прощаясь, она вышла из гостиной, но отправилась не в сад, а в свою комнату.

Господин Жакаль, оказавшийся на ее пути, отступил и низко поклонился.

Жюстен сгорал от желания задушить Сюзанну: более чем когда-либо ему стало очевидно, что мадемуазель де Вальженез причастна к похищению его невесты.

Сальватор подошел к нему и взял его за руки.

— Молчите! — приказал он. — Ни звука! Ни жеста!

— Все пропало! — прошептал Жюстен.

— Еще ничто не потеряно, если я вам говорю: «Не теряйте надежды, Жюстен!» Я знаю этих Вальженезов и повторяю: ничто не потеряно. И запомните имя — Жибасье.

Обернувшись к г-ну Жакалю, он продолжал:

— Я полагаю, нам здесь больше нечего делать, не так ли, сударь?

— Да, действительно, — в крайнем замешательстве ответил г-н Жакаль, пряча глаза за темными стеклами очков, — я думаю, мы не узнаем больше того, что нам уже известно.

— Да, — согласился Сальватор, — знаем мы и так предостаточно.

Господин Жакаль притворился, что он не расслышал, и подошел к хозяйке пансиона, оглушенной тем, какой оборот приняло дело.

— Сударыня, — сказал он, — имею честь почтительнейше откланяться.

Потом прибавил совсем тихо:

— Еще раз передайте мадемуазель де Вальженез, что я исполнял свой долг и умоляю ее забыть о моем визите, слышите?

— Забыть о вашем визите… Понимаю, сударь.

Еще раз поклонившись г-же Демаре, полицейский вышел, знаком пригласив Жюстена и Сальватора следовать за ним.

Сальватор, как видели читатели, не терял надежды соединить Жюстена и Мину без помощи г-на Жакаля и потому, казалось, примирился с метаморфозой в поведении полицейского. Но этого нельзя было сказать о Жюстене: ведь сам г-н Жакаль заставил его поверить в то, что напал на след похищенной Мины!

Как только они оказались за воротами, он остановил полицейского.

— Прошу прощения, господин Жакаль!

— Чем могу служить, господин Жюстен? — спросил тот.

— Мне показалось, что сначала вы сказали: «Ищите женщину!», потом — «Женщина у нас в руках!», а затем прибавили: «И эта женщина — мадемуазель Сюзанна!»

— Я так сказал, сударь? — удивился полицейский.

— Да, сударь, я лишь повторил ваши собственные слова.,

— Господин Жюстен, вы, должно быть, ошибаетесь.

— Господин Сальватор — свидетель тому. Полицейский бросил на Сальватора взгляд, который означал: «Вы-то меня понимаете: помогите мне выйти из. этого затруднительного положения!»

Сальватор в самом деле отлично понимал г-на Жакаля, но не собирался спускать ему малодушие и потому был беспощаден:

— Могу поклясться, дорогой господин Жакаль, что, если мне не изменяет память, вы нам сказали слово в слово то, что сейчас повторил вам господин Жюстен: мадемуазель Сюзанна была соучастницей похищения.

— Эка невидаль! — вытянув губы трубочкой, произнес г-н Жакаль. — Люди всегда ошибаются, когда говорят подобные вещи, не имея доказательств. Соучастница! Если я сказал, что девушка была соучастницей, то ошибся.

— Как, сударь?! Да вы же первый выдвинули против нее обвинение! — вскричал Жюстен. — Только вспомните, что вы о ней говорили в комнате несчастной Мины!

— «Обвинение» — неудачное слово. Я, может быть, ее подозревал, да и то…

— Значит, теперь вы ее уже не подозреваете?

— Я далек от того, чтобы подозревать невинную девочку! Что вы! Храни меня Господь!

— А как же плотно сжатый рот, — сказал Сальватор, — жесткий взгляд, злобное выражение лица?

— Такой она мне показалась издали. Но когда я увидел ее вблизи, все изменилось: изящный ротик, гордый взгляд, благородное лицо…