Онлайн книга «Капкан для Бешеной»
|
Даша отчаянно замахала своим. «Волга» рванула к ней. Даша запрыгнула в заботливо приотворенную Горбенко дверцу едва ли не на ходу, упала на сиденье и выдохнула: – Вперед! Садимся на хвост! Он никуда не успел бы деться на улице с односторонним движением – да и не стремился рубить возможные хвосты. «Ауди» катила в крайнем правом ряду. «Ну конечно, – подумала Даша, – из машины звонить побоится, предполагая очередное мое изощренное коварство, а жетончиков у него нет, зачем ему, барину, жетоны?» – За нами хвост, – сказал вдруг Паша. Она присмотрелась: – Черный «лексус»? – Точно. – Сохраняем спокойствие, – распорядилась Даша. – Не видим мы его, падлу. Только вот что… Ребята, держите-ка пушки под рукой. Нас, может, сейчас возьмутся убивать. И, подавая пример, извлекла свой ПСМ, положила на колени. – Ты серьезно? – спросил Паша, но ствол, впрочем, извлек. – Абсолютно, – сказала она. – Я не говорю, что нас непременно будут убивать, но вариант такой возможен… – Вызываем контору? – спросил водитель, примостив свой «Макар» в коробке рядом с рычагом передач. – Нет, – кратко ответила Даша. Если верно первое предположение – не поможет никакая контора, тут Стольник прав на сто кругов. Если же верно второе… тогда, знаете ли, побарахтаемся. «Ауди» остановилась у магазина «Таежные дары». Выскочил Стольник, в хорошем темпе припустил к киоскам. – Тормози, – распорядилась Даша. «Лексус» остановился метрах в двадцати позади, так, чтобы меж ним и «Волгой» оказалась парочка припаркованных у бордюра машин. «Побарахтаемся пока», – подумала Даша. Распорядилась: – Поглядывайте в оба… Ожидание затянулось. Раздобывший жетончики Стольник не смог связаться с неведомым подельником ни с первой, ни со второй попытки. Успел даже нервно выкурить сигарету, расхаживая вдоль глухой стены магазинной подсобки. Потом вынужден был ждать, когда наговорится компания девочек-подростков. Наконец-то обрел желаемое. Заговорил, временами зыркая по сторонам, но держась совсем не так нервно, как давеча Шумков. Пожалуй, он вообще не нервничал – всего лишь спешил донести, дисциплинированно и моментально… «Сучонок, – без особой злости подумала Даша. – Ведь понимает, что подставляет под пулю, и все равно старается. В министры, понимаете ли, захотелось человеку, запустить лапы в закрома вознамерился…» – Слушай, что, в конце концов, происходит? – тихонько спросил Паша. Даша ему верила, Даша на него полагалась, но такова уж была игра… – Оперативные мероприятия происходят, всего и делов… – ответила она. Если подумать, это было не особенно честно – подставлять вместе с собой еще двух человек, но иначе просто нельзя. Одна она сейчас могла не справиться. Если бы Паша знал, в чем тут дело и каковы ставки, не возразил бы ни словом, не говоря уж о том, чтобы выходить из боя. Тяжела доля командира, однако жизнь сурова… Стольник повесил трубку и направился к машине. Даша кивнула водителю. «Волга» двинулась на приличном отдалении за тачкой Стольника. Из-за красных «жигулей» моментально вывернулось могучее рыло черного «лексуса». На предпоследнем перекрестке Стольник свернул налево. Он не суетился, не метался из ряда в ряд, не сделал ни малейшей попытки провериться, хотя бы дилетантской (впрочем, других от него и ожидать не стоило), – катил, соблюдая правила. Снова налево. Свернет к управе? Нет, проехал поворот, так и не перестроившись… «Лексус» не пытался приблизиться, маячил сзади, соблюдая дистанцию, хотя давно мог бы обставить. Странный караван приближался к мосту. Владевшие Дашей чувства не походили ни на что прежнее – и тревога какая-то новая, и щекочущее ощущение опасности ничуть не напоминает все пережитое… Слева показалась родимая контора – и осталась позади. Мыслей, в общем, особенных не было. Либо так произойдет, либо этак, выбор небогат. Миновали мост, свернули налево, притормозили перед толпой, спешившей к остановившемуся трамваю. Тронулись. – Поглядывайте, орлы, – сказала она сквозь зубы. – Поглядывайте… Шли минуты, но ничего особенного не происходило – машина катила по самой длинной в Шантарске улице, протянувшейся на двенадцать с лишним километров, – с одной стороны, вроде бы и достопримечательность, с другой – ровным счетом ничего интересного нет, если не считать того полузабытого факта, что пролегала улица как раз на месте знаменитого Владимирского тракта, по которому гоняли каторжан во глубину сибирских руд. – Внимание! – бросил Паша. «Лексус» без малейших усилий увеличил скорость, надвинулся, заняв собою все зеркальце заднего вида – и просвистел мимо, обошел, как стоячих. В несколько секунд исчез вдали. Даша расслабилась, перевела дух. – Пронесло? – спросил Паша. – Меня тоже, – фыркнула она. – Будем надеяться, что пронесло, но все равно поглядывайте… Впереди вспыхнули кроваво-красные тормозные огни, по верхней кромке заднего стекла «ауди» заплясали алые огоньки – пижонский дополнительный сигнал. Стольник сбавлял скорость, мигнул поворотом, свернул к куполообразному зданию цирка. Висевшие тут же огромные афиши прельщали шантарцев встречей с труппой дрессированных тюленей. – Вон туда, к скамейкам, – сказала Даша. – И нас не видно будет, и мы его не упустим… – И дальше? – Спокойно сидим, спокойно курим… Со своего места они видели лишь уголок багажника «ауди», но ничего не поделаешь – в какую сторону ни передвинься, раскроешь себя, вокруг цирка огромный асфальтированный сквер с хилыми деревцами, просматривается насквозь. Правда, и Стольник никуда не денется, в цирк не юркнет, нет дверей с той стороны, а пешком не уйдет… На сей раз ожидание затянулось, прошло не меньше четверти часа, но ничего не менялось, не появлялось новых действующих лиц, а старые не покидали позиций. Даша уже сидела, как на иголках. Начинала думать, что это уже произошло. В конце концов, кто-то мог подойти пешком с другой стороны, оставшись для наблюдателей невидимым. И вновь принуждала себя к терпению… Так. С проспекта имени самой скучной в Шантарске газеты свернула белая новенькая «тойота». Бесшумно проплыла в сторону «ауди», исчезла из виду. Даша опустила стекло до упора, но ничего не услышала, конечно – далековато. Надо было попросить у человека Фрола еще и направленный микрофон, да бедняцкая гордость заела… |