Книга Брачные игры чародеев, страница 85 – Артем Тихомиров

— Понятно, — сказала Гермиона. — Вы расписываетесь в своем бессилии! Знаете, вы начинаете падать в моих глазах… Жаворонок!

— Но…

— Мы с братом все сделаем сами! Если надо спасти кучу народа, мы спасем. Если надо вытащить вас из клетки, в которую вы преспокойно могли не попасть, мы спасем. Правда, Браул?

— Несомненно… — ответил я с сомнением.

Гермиона ткнула палочкой в мою чудовищную коленку.

— Не кукситься!

— Не буду. — Я вытянулся по стойке смирно.

— Господа, — сказал Жаворонок, — прошу вас поспешить!

Только сейчас я неожиданно для себя уловил в голосе чудесного артефакта, как принято говорить, панические нотки. Оказавшись в лапах Вольфрама, Жаворонок наконец понял, в какой переплет угодил и что его может ожидать в ближайшем будущем. То есть ничего хорошего. Наш друг всерьез усомнился, что сумеет выйти, вернее, вылететь сухим из воды.

— Мы бы с удовольствием, — ответила с ехидством Гермиона. Очевидное не укрылось и от нее, и мстительное женское сердце, бьющееся в ее груди, крякнуло от удовольствия. — Но мы не знаем, куда идти! Тристан, который мог быть нашим проводником и светочем, показывающим путь во тьме, предпочел отсидеться в кустах. Остальные тоже проявили себя как законченные трусы. Что же делать?

— Идите в лабораторию по обозначениям на стенах.

Мы огляделись. Стены были, но… Ага, вот и первое обозначение!

Жаворонок не стал изобретать ничего головоломного. Все было просто и ясно.

— Что ж, это другой разговор, — кашлянула Гермиона, поглядев на кривую стрелку, намалеванную чарами на стене. — Вперед, труба зовет, братец!

— Спешите! — прошелестело над нами, словно реплику эту выдал нам кто-то громадный, умирающий на смертном одре.

Мы поспешили. Идти по стрелкам было удобно, хотя, подозреваю, мы могли бы проделать и не такой длинный путь. Несколько поворотов нам пришлось сделать впустую, но в конце концов на финишную прямую мы все-таки выскочили, дивясь, какой большой у Вольфрама особняк и какая бестолковая в нем планировка.

Даже без указателей было ясно, что лаборатория рядом. Располагалась она, так же, как моя, под домом. Внизу, скрывшись ото всех, гораздо легче творить всякие безобразия, и старикан последовал этому принципу.

Спустившись по лестнице в широкий коридор, мы увидели в конце его двустворчатую дверь, из-за которой доносился грозный рокот, похожий на приближающуюся грозу. Мы остановились.

— Что вы тут делаете? — прогремел кто-то позади нас, и Гермиона от страха прыгнула за меня.

Обернувшись, я увидел, что ко мне семимильными шагами приближается Гамб. Двухголовый людоед был настроен решительнее не бывает и не скрывал, что намерен вышибить мозги из непрошеных гостей. Ну, как минимум, сотворить из них парочку отбивных. Правда, сейчас ему это будет сделать гораздо труднее. Мои размеры и формы, обусловленные Синдромом, не только уравнивали шансы, но и давали преимущество.

Когда двухголовый подошел ближе, я понял, что ростом выше его, а мои кулаки и ширина должны насторожить даже это чудо природы.

И они насторожили. Свекольная голова первая перестала корчить зверские рожи, ее примеру последовала и фисташковая. Обе они серьезно задумались, когда им пришлось взирать на вашего покорного слугу снизу вверх.

— Так что вы тут делаете? — снова спросил дворецкий, выписанный из иного измерения. Звучало это менее воинственно, причем, как я заметил, головы разговаривали одновременно. Интересно, а какая из них главная?

— Мы пришли поговорить с твоим хозяином, — сказал я чистую правду. — И заставить его переменить мнение по некоторым дискуссионным вопросам.

— Господин граф? Ваше сиятельство? — спросил Гамб.

— Вы меня узнали? — спросил я.

— Ну… Вы недавно были у нас, разговаривали с хозяином.

— Узнали. Тем лучше.

— У вас тоже этот… Синдром?

— Как видите, уважаемый.

Гермиона выпрыгнула из-за моей спины, точно кузнечик, и направила на людоеда волшебную палочку, на конце которой светился бледный шарик.

— Только не думайте нас остановить! Пожалеете! Я испепелю вас в то же мгновение.

Моя рука отодвинула Гермиону чуть назад.

— Да, забыл представить даму, — сказал я и исправил оплошность.

За дверями что-то затряслось и загрохотало, словно кто-то съезжал по каменной лестнице в медном тазу.

— Ну так что? — спросила юная волшебница. — Вы нам что-то намерены сообщить, дражайший людоед? У нас не так много времени!

— Прошу меня простить, но… теперь я в растерянности, — произнес Гамб, почесывая одной рукой левую голову, другой — правую. — Хозяин сказал мне, чтобы я стерег вход в лабораторию и никого не пускал. Про вас он ничего не говорил, зато настаивал, чтобы я размазал любого непрошеного гостя, словно джем, отсюда до королевской резиденции.

Никогда не думал, что людоеды могут выражаться так складно. Можно подумать, Гамб получил образцовое образование в какой-нибудь престижной закрытой школе. Но ведь я не мог знать наверняка. Вдруг в его родном измерении он входит в число лучших представителей своего вида и висит на Доске почета в каком-нибудь клубе, где за жарким из маленьких детей собираются лучшие сыны людоедской расы?

— Но ведь вы не будете размазывать? — спросил я.

Таков Браул Невергор — начинает драку, только если все попытки решить проблему при помощи дипломатии терпят крах.

— Даже не знаю… — промычал Гамб.

В благоразумии ему было не отказать. Я бы тоже мычал, как теленок, на которого села корова-мать, если бы передо мной предстал такой внушительный кандидат на размазывание.

— Давайте сделаем так, — предложил я, понимая, что время дорого. Кто-то (возможно, Вольфрам) не только ездил по лестнице в тазу, но и, как мне показалось, бился головой об стену. Такие звуки доносились до наших ушей. — Мы войдем, поговорим с вашим хозяином, а уж потом, когда выйдем, сможем решить все проблемы. Ведь его сиятельство ничего не говорил насчет нас? Имен не называл?

— Нет.

— Ну и прекрасно. Если у вас, дражайший, возникнет потом желание пообщаться тет-а-тет, я с удовольствием пойду вам навстречу.

Людоед размышлял.

— Мой вам совет. Дружеский, — добавил я. — Смените хозяина. Уверяю, Вольфрам не тот, кто вам нужен. Он сеет зло, раздоры и прочее, и на вашей репутации это тоже отражается. Вы субъект, который достоин всяческого уважения, и мне неловко наблюдать, как вы зарываете свои таланты в землю. Знаете, что бы я сделал на вашем месте?

— Что?

Гамбовы головы уставились на меня с интересом. Вообще, заметили, как трудно общаться с тем, у кого их две? Трудно понять, к какой именно обращаться в данный момент времени.