Онлайн книга «Ужасные невинные»
|
– Не слишком интересное. Название куда интереснее. – Улыбка Марго напоминает мне улыбку Моны Лизы, рабочие губы Джулии Роберте еще более отвратительны, чем рабочие губы Эммануэль Беар. – Так обычно и бывает, Марго. – Вам виднее. Так что вы знаете о ней? – Две или три вещи, вы же сами сказали. – Это плохо, – Марго больше не улыбается. – Почему? – Завоевать можно лишь того, кого по-настоящему не знаешь. Или думаешь, что не знаешь. Новизна провоцирует воображение, делает его необузданным, а любовь и есть воображение в чистом виде. Чем необузданнее воображение – тем необузданнее любовь, мне нет дела до кухонной философии Марго, мне нужны конкретные указания: где? как? когда? при каких условиях я заполучу Тинатин, почему я так уверен, что Марго кое-что об этом известно? Плита выглядит раскаленной, она и вправду раскалена, она глубинно отсвечивает красным, но карты… Со странными картами ничего не происходит, как бы ни раскладывала их Марго: по три в ряд и одну поодаль, по четыре при двух – сверху и снизу, чаще всего роль карточных отщепенцев достается брюссельской капусте. – Дела обстоят из рук вон. – Видно, что Марго нисколько не огорчена таким поворотом событий. Если это относится к настоящему – я переживу. – Совсем из рук вон? – Ну… также, как у всех. – У кого это у всех? – осторожно спрашиваю я. – У всех, кто время от времени здесь появляется. И пристает ко мне с одним и тем же вопросом. – Каким? – Как завоевать ее. – Мы… мы имеем в виду одну и ту же девушку? Я еще более осторожен, чем полминуты назад, если бы редакционная политика г-жи Паникаровской была такой же осторожной, «Полный дзэн» давно бы накрылся медным тазом; если бы так же было осторожно человечество, оно никогда бы не изобрело порох, атомную бомбу и подтяжки для брюк. В любом случае осторожность не помешает, только она в состоянии оттянуть неприятный для меня ответ. Убийственный. – Возможно. «Возможно» – вовсе не решение проблемы, Марго увиливает, она не говорит ни «да», ни «нет», между ней и Жан-Луи нет ничего общего, кроме дурацкого нежелания говорить о Тинатин, но сейчас Марго кажется мне младшей сестрой Лу, или старшей сестрой Лу, или первой любовью Лу, о которой он напрочь позабыл, увлекшись целлулоидной Мод. – Я вижу смерть, – торжественно объявляет мне Марго. Какое откровение, надо же! Я тоже видел смерть, и не одну, с учетом вчерашнего происшествия на Крюковом – целых шесть, и ничего, аппетиту меня не пропал, совсем наоборот, к тому же открылась ничем не объяснимая любовь к кроликам. – Даже несколько смертей. О-о… Очень, очень много смертей. – Ну и что? Марго вытягивает из колоды карты – три, пять, семь, в глаза мне бросается засилье красных перцев, слегка разбавленное шпинатом, возможно, это и есть «несколько смертей» по версии Марго. После всего, что уже произошло, красные перцы не могут испугать меня по определению. – Боюсь, вы не понимаете всей серьезности ситуации. – Бросьте, Марго. – Эта девушка не доведет вас до добра. Интонации Жан-Луи, только его не хватало!.. Но и Марго я не скажу того, чего не сказал Лу: в слове «доведет» нет ничего дурного, совсем напротив, мне нравится сам корень – «вести», именно его я вычленяю из всего сказанного; я повелся, я согласился на роль ведомого. Если случится чудо и Тинатин когда-нибудь возьмет меня за руку, мне все равно, куда она меня приведет. – Не то. Я хотел бы услышать совсем не то. – Я понимаю. Вы похожи на остальных… – Плевать мне на остальных. – Вам кажется, что вы поднимаетесь вверх, но на самом деле – спускаетесь вниз, в этом-то вы и похожи. Я вижу ступеньки, мокрые, склизкие, не самое приятное зрелище, поверьте. – Я верю. Верю. Я действительно верю Марго, тем более что ничего нового она мне не открыла. Ступеньки, лестницы, лестничные пролеты, – о чем-то подобном думал и я, когда смотрел на Тинатин: ступеньки, усеянные телами соискателей, внутренностями соискателей, требухой соискателей, неважно, как выглядят ступеньки, – что бы на них ни было, это легко смывается дождем. А дождь, как известно, всегда на стороне Тинатин. – Вам кажется, что вас посетила великая любовь… – Почему – «кажется»? Так оно и есть, Марго. – Возможно. «Возможно» – вовсе не решение проблемы. Проблема во мне. Я и представить не мог, что великая любовь развязывает языки не хуже китайской пытки водяными каплями, долбящими по темени. И двух суток не прошло, а я уже успел поделиться своей великой любовью со всеми, с кем можно было поделиться, с кем только представился случай: с Лорой, с Жан-Луи, с кроликом Сонни-боем и теперь вот с Марго. Даже мертвый Макс Ларин услышал от меня нечто, отдаленно напоминающее признание, я готов рассказать об этом всем – таксистам, монахиням, контролерам в метро, лодкам на канале Сен-Мартен, если я когда-нибудь доберусь до него; одноразовой пластиковой посуде, соуснице, салфетнице, соли в солонке, вчерашним газетам, собакам, кошкам, птицам. Великая любовь заставляет тебя публично раздеться до трусов, вот оно что! великая любовь подобна смотринам в морге, на ее анатомию может взглянуть любой желающий. Совершенно бесплатно. Обсуди это в чате, прямо сейчас. – Великая любовь заканчивается великим разочарованием, дорогой мой. Ничем иным. – Это не тот случай, Марго. – Все остальные тоже говорили именно так. И в этом вы похожи на остальных. – Плевать мне на остальных. – Великая любовь… знаете, что после нее остается? – Не хочу знать. – Волосы в сливном отверстии в ванной. Пучок волос. – Не хочу знать. – Не самое приятное зрелище, поверьте. Чтобы извлечь их оттуда потребуется гораздо больше времени, чем… – …чем? – Чем ушло на то, чтобы влюбиться. – Я не хочу этого знать. Не хочу!.. Секунду спустя я обнаруживаю себя трясущим Марго за плечи. Я трясу ее самым немилосердным образом, я едва сдерживаюсь, чтобы не надавать ей по физиономии, странно – я не испытываю к Марго никакой ненависти, она нравится мне, сейчас даже больше, чем в момент нашего знакомства. Марго напоминает мне экзотическую музыкальную шкатулку, которую так и тянет разобрать до последнего винтика. Меня устраивает в этой шкатулке абсолютно все, кроме мотива. Кроме темы, которую она наигрывает. Быть может, если я основательно потрясу ее, переберу механизм, то и мотив поменяется?.. |